— Что ты делаешь?! Мама!
Но она продолжала уверено лететь вперед, на него, не то что не сбавляя, а только набирая скорость. Спирали уже закручивались. Когда мы нырнули в него, я зажмурился, готовясь ощутить глухой удар.
Но удара не было. Такого, каким я его ждал. Нас выбросило на кладку улицы, протащило по ней. Руки и лицо обожгло болью, я захныкал.
— Думала, все так просто?
— Мама! — я поднял голову на голос, с трудом опираясь на содранный в мясо локти. Сестру держал стражник, держал достаточно грубо. Триша пыталась брыкаться, но мужчина явно был сильнее ее.
— Не трогайте детей, — услышал я где-то рядом певучий голос, от которого моментально проняло все тело. Мама поднималась, чуть пошатываясь на ноги и оглядывалась. Нас окружили, — животные. Да сгиньте же В АДСКОМ ПЛАМЕНИ!
Крылья раскрылись, она откинула голову назад. Зеленые глаза бессмысленно, но яростно смотрели вверх — в бесконечное небо. Падать всегда больно. Она говорила, что это хуже, чем с самого начала жить в низинах — но я не верил. Трущобы казались мне чем-то далеким, не понятным и явно не моим. И вот сейчас я тут, уровнем ниже и наблюдаю проекцию, которая скрывает за собой облака. Высших не любят тут, нас презирают за статус, за то что у нас есть то, чего нет у них — деньги, власть. И многое другое, вытекающее из этого. Мама подняла руки, тонкие запяться и пальцы, рукава балахона упали, обнажив руки, исчерченные какими-то знаками. Она собирала силу.
— Оставновите ее!
Один из стражников ринулся к ней, но был отброшен, словно сломанная игрушка. Больше он не поднимался. Потоки света, и еще чего-то, бушевали в ней, я чувствовал как боль она преобразует в энергию, видел, как трепещуут перья ее прекрасных крыльев, которые еще несколько часов назад уютно укрывали меня перед сном. Никто больше не решался приблизиться в девушке. Тот, что держал Тришу, словно завороженная змея смотрел на это, но мою сестру не отпускал. Мне хотелось подняться и кинуться к матери, но я не мог — лежал, придавленный этой мощью, смотрел огромными глазами на ту, что изменилась за считанные секунды до неузнаваемости. Из нежной и хрупкой она превратилась в разъяренного монстра. Ангелов считают слабыми, но они не знают что будет, если по настоящему разозлить нас.
Первые крики послышались где-то справа. Потом по цепочке пошли дальше и я видел, как ангелы хватаются за какие-то части тела, чаще за грудь, падают и кричат, стискавая голову руками. А затем их кожа начинает обугливаться, крылья — гореть. Триша вырвалась из рук стражника, бросилась ко мне — поднимать. Руки у сестры дрожали, как и губы, она обняла меня, крепко прижав к себе, я ощутил как ее трясет.
— Довольно.
Голос, холодный как проточная вода. Сначала я услышал его, потом сильный хлопок, стук, видимо, посоха, о землю и магический фон пропал. Сестра резко обернулась, я тоже любопытно вытянул шею — к нам шел пожилой мужчина. Седые волосы были аккуратно убраны назад, лицо — сурово и не полебимо. Это Ронастер, глава нашего города. Его либо боялись, либо уважали, либо все вместе — герой Четвертой Великой и самой беспощадной войны, который вел войска и благодаря которому наш мир сумел одержать верх, хоть и заплатил не малую цену. Мать рухнула на колени, прижав руки к груди и загнаным зверем смотрела на то, как он приблежается, губы ее что-то продолжали шептать.
— Хватит, Аделаида. Ты делаешь только хуже. Твой муж уже пойман, его ожидает казнь. Не губи те жизни, которые можешь еще спасти.
Она вскинулась, озлобленно оглядываясь, а затем посмотрела на нас. Сестра не переставала дрожать и плакать, а я находился в каком-то ауте. Единсвенное что испытвал — все тот же страх и то же не понимание. Отца арестовали? За что? Что за магия была сейчас применена?
— Ты использовала то, что не следует, — он нахмурился, остановившись прямо перед ней, — Серафимы убивают только врагов. И… не таким способом.
Он скривился, презрительно глядя на девушку. Потом склонился, ухватил ее за подбородок и заглянул в глаза.
— Я дам тебе право выбора, если ты пойдешь со мной рука об руку. Сохраню им жизнь.
— Хорошо, — почти прошептала беловласая, дохнула отчаянием.
— Я могу просто оставить их здесь, а могу вывести из мира, но сломать крылья.
Мама вздрогнула, съежившись. И внезапно я понял, что это конец. Что нас сейчас… просто убивают. Потому что в первом варианте, нас разорвут, одежду — продадут, а трупы выбросят где-нибудь за городом. А крылья… какой ангел без крыльев? Моя сестра погибнет в первом же мире, а я слишком мал, что бы ее, да и себя, защитить.