— Ну не ворчи, всего одну чашечку же, — возразила я. — Да и Зуля, вон, смирный.
— Сми-ирный, — тут же отозвался Зуля с важным видом. — У Зу-ули мане-еры.
Как на дне рождения Тавера и началось, так и в дальнейшем в порыве раздражения Дарла продолжала фыркать, что Зуля хоть и задумывался аристократом, но ведет себя неподобающе. Зомби критику воспринимал стойко и всячески старался демонстрировать свой «аристократизм». К примеру, кофе он пил не спеша, аккуратно держал чашку, при этом оттопырив мизинец. Зуля даже попросил на днях у Тавера, чтобы тот сделал ему монокль. Оставалось надеяться, что наш артефактор опять что-нибудь разрушительное не нахимичит.
— Ага, Зуля смирный, Гран добрый, — продолжал ворчать Гран, доставая продукты из шкафа, — одна Кира у нас странная.
— Почему это я странная? — я даже растерялась.
— Потому что ведешь себя странно. Это, конечно, ни разу не мое дело, но вот смотрю со стороны и ничего не понимаю. То ты за Рефом на изнанку мира рванула, наплевав на смертельную опасность. То теперь шарахаешься от него. Ну, думаю, поругались, может, или еще что. Спросил у него. Он откровенничать не хочет. Но что-то мне кажется, Реф сам ни разу не в курсе, из-за чего он вдруг резко впал в немилость.
— Да почему сразу немилость, — как можно спокойней возразила я. — Нормально же мы общаемся. Я же не ругаюсь с Рефом, не грублю. Он такой же мой друг, как и все вы.
Гран вдруг сел за стол напротив меня и, внимательно глядя, попросил:
— Скажи правду, что случилось, а? Могу даже поклясться, что Рефу не проболтаюсь.
Если бы я сама знала конкретный ответ на этот вопрос… Инстинктивный страх был сильнее всех других эмоций, причин его я по-прежнему не понимала, но не могла не верить этому идущему из глубины души мощнейшему чувству.
Не меньше минуты я молча смотрела в свою уже опустевшую чашку. Наконец тихо пробормотала, по-прежнему не поднимая взгляда:
— Гран, на изнанке мира Реф меня едва не убил. Ты представляешь, каково это, когда у тебя отбирают магию, буквально вырывают ее с частью души? А я вот на себе ощутила. Нет, я Рефа ни в чем не виню. Прекрасно понимаю, что он в тот момент не осознавал, что делал. Но ведь и меня понять можно.
— Ты его боишься, что ли? — обомлел Гран.
— Не то чтобы боюсь, просто с ним связаны эти, мягко говоря, неприятные воспоминания. Потому я и стараюсь Рефа избегать. Уверена, он и сам догадывается о причинах такого моего поведения.
— Думаю, не догадывается. Мне кажется, он потому в последнее время и раздраженный такой, что никак не может тебя понять.
— Если хочешь, можешь сам ему все объяснить, — я по-прежнему не поднимала взгляда. — Я его ни в чем не виню, просто у меня, так сказать, фобия, — и на всякий случай добавила: — Неизлечимая.
Гран ничего не ответил, принялся за приготовление завтрака. Обычно он не любил, чтобы кто-то вмешивался, так что я свою помощь даже не предлагала. Сидела за столом со смиренным видом, мучимая угрызениями совести. Но пусть лучше так.
Реф ведь за последние дни несколько раз пытался вывести меня на откровенный разговор, только я старательно этого избегала. Да я даже лишний раз говорить с ним уже боялась — вот до какой степени этот мой странный страх дошел! Ну а теперь Гран наверняка передаст Рефу мои слова. Тот сразу почувствует себя виноватым передо мной и сам лишний раз не подойдет, чтобы не травмировать мою хрупкую нервную систему. И пусть меня загрызет совесть и замучает тоска, но правду я точно не озвучу. Просто у меня была лишь одна догадка: дело в клейме собственности. Из-за этого я уже не могла доверять тому, кому раньше верила больше всех. Страх окончательно меня во всем запутал.
Почувствовав взгляд, я обернулась к окну. Зуля смотрел на меня со вселенским укором. Даже выдал:
— Вра-ать нехорошо-о.
Благо Гран как раз гремел посудой, так что вроде бы изобличительных слов Зули не расслышал. А я в ответ лишь виновато зомби улыбнулась. Ну а что поделать. Да, врать нехорошо, но иногда ложь — самый безопасный выход из ситуации.
Мало того что сегодня был лекционный день, так еще и первой в расписании значилась столь нелюбимая мною некромантия. Хотя, по-моему, кроме Дарлы ее никто из нашего факультета не любил. Да и у меня мысли после утреннего разговора витали совсем в других сферах. Тем более еще перед выходом из Дома я успела заметить, что Гран о чем-то с Рефом говорил. А учитывая, как Реф даже в лице резко изменился, утратив невозмутимость, это до него мои слова, похоже, донесли. Совесть, правда, обещала, что теперь до конца моих дней мне жизни спокойной не даст, но я держалась стойко.