Вместо этого лишь давящее молчание и негромкий звон бокалов, которые Нэрика расставляла перед нами.
Папа взял слово лишь тогда, когда прислуга удалилась. Задумчиво посмотрел на запотевший от прохладного напитка хрусталь, а потом перевел взгляд на меня.
— Эллета… — начал с полного имени, но уже в следующую секунду поправился, перейдя на более ласковое и привычное. — Элли…
Отцу было тяжело. Обычно непоколебимый и решительный, сейчас глава семейства выглядел подавленным и растерянным. Папа занимал высокое положение и до последнего верил в то, что, используя средства и связи, ему удастся уберечь меня от участи всех изгоев, однако закон был един для всех.
— Ты стала совсем взрослой, — продолжила мама, помогая отцу. — Совсем скоро тебе исполнится двадцать один год, а я помню тебя еще такой крошечной… — она взяла небольшую паузу, покрутила бокал в руках и продолжила. — Я очень рада, что ты родилась именно в нашей семье, что вселенная расщедрилась и сделала нам такой подарок, послав тебя, — мама заглянула мне в глаза, а потом улыбнулась. Солнечно, ласково, как умела только она. — Я тобой горжусь.
— За Элли! — закончил папа, сумевший справиться с эмоциями, вновь выглядевший так, как и полагалось главе влиятельного семейства.
— За Элли! — подхватил Брун и потянулся ко мне, сжимая в ладони бокал с соком.
И тогда я сумела улыбнуться в ответ.
И пусть уже совсем скоро страх, тревога и отчаяние захлестнут с новой силой, сегодня я позволила себе забыть о собственном уродстве. Потому что сейчас я была дома со своей семьей, которая любила и принимала такой, какой есть, несмотря ни на что. Потому что с ними я действительно была счастливой.
Глава 2
Человечность. Главное качество, которым бы я охарактеризовала свою семью. Да, пожалуй, если бы мне задали такой вопрос, не задумываясь назвала именно это.
Очень жаль, что далеко не все могли похвастаться его наличием.
Человек без человечности. Вот такой парадокс.
За свою жизнь я успела понаблюдать за многими людьми. Это были мимолетные встречи, знакомства, которые полагались по статусу, общение с сокурсниками в школе. Абсолютно разные, но в большинстве своем совершенно одинаковые.
Улыбка, взаимное представление с именем и фамилией, будь же прокляты эти традиции, а потом уже совершенно другой взгляд. Холодный, брезгливый, выражающий тотальное чувство собственного превосходства надо мной.
Потому что Эллета Деклэйн — отброс, об этом знают все. От непослушных детей, которых родители пугают легендами об академии «Мизерабль», до городских старейшин, которые втайне радуются, что их родных такая участь не постигла.
Сложно оставаться незаметной и неизвестной, когда ты единственный человек без способностей на весь округ.
Однако показать открытую неприязнь, переходящую границу закона, не позволял никто, поэтому к шестнадцати годам смогла наконец осознать главное — я все равно серьезно не пострадаю, как бы мучительны ни были испытания.
И тогда все стало проще. Внезапно сформировавшийся водный кокон вокруг, не дававший дышать, вызывавший абсолютную панику раньше, теперь казался всего лишь водным коконом, который маги своей стихии могли безукоризненно контролировать. Оставалось лишь сохранять спокойствие, ожидая, пока сокурсникам наконец надоест издеваться.
А к восемнадцати годам им просто стало скучно. Я превратилась в полноценного изгоя, с которым банально не желали общаться. Хотя сомневаюсь, что, если бы у подавляющего большинства окружавших меня людей спросили о причине такой неприязни, кто-либо смог бы выдать хоть одну весомую причину.
Просто так было положено.
Банальная человеческая бесчеловечность.
К счастью, большинство не было абсолютным. В противном случае я бы не заверяла родителей в адекватности собственного психического состояния.
Именно потому, что всех людей нельзя было ровнять под единый стандарт, сейчас, когда на город опускались сумерки, окутывая крыши домов невесомой дымкой, я спешила в сторону окраины.
Еще два квартала, невысокий забор, обходить который совершенно не требовалось, если знать, за какой выступ кладки ухватиться, и вот я уже на территории яблоневых садов, обрамляющих городские границы.