– Что же вы, девочка моя, – покачал головой расстроенный профессор, провожая Мию и двух добровольцев в медпункт, – мы же еще даже к демонстрации не перешли… Там такой достоверный материал!
Сокрушался он напрасно, так как большая часть девушек решила, что безопаснее для психики не дожидаться практики. В итоге получилось следующее: половина аудитории симулировала обмороки различной степени правдоподобности, а вторая, будучи отважными рыцарями, не имеющими права бросить дам в беде, бросилась спасать одногруппниц.
– Вот это да… – выдала потрясенная горгулья, что-то старательно записывая в блокнотик. – Первый раз вижу такую бездарную игру на публику! Обучающийся Рохо, вы зачем девушку за грудь лапаете? Будьте находчивы, пользуйтесь моментом. Обучающийся Айран, искусственное дыхание – это уже перебор.
С драматическим стоном «Ах!» на пол элегантно упала Кики, которую тут же поспешило спасать аж четыре «рыцаря». Я же безучастно осталась сидеть на месте, искоса наблюдая за тем, как остальные потихоньку линяют с урока. Мне тоже безумно хотелось свалить, но получить еще десять часов общественных работ за повторный срыв урока профессора Тебиона – это уже перебор.
Интуиция не подвела: спустя три минуты в кабинете появился ректор, строгим взором оглядел симулянток и «рыцарей неотложки» и улыбнулся. Радостно так… Довольно… И сразу стало ясно: дворфы получат кучу помощников для приведения западной пристройки в надлежащий вид.
Толпа обучающихся притихла и с ужасом уставилась на ректора.
– Гуля, – обратился Итон-Бенедикт к статуэтке на преподавательском столе, – ты всех посчитала?
– А как же, господин! – довольно осклабилась каменная горгулья. – Целых девятнадцать неудачников.
Коллективный стон подтвердил слова горгульи, что они действительно неудачники.
– Прекрасно, – не замечая общей печали, еще раз улыбнулся ректор. – Прошу халявщиков пройти в мой кабинет. Благоразумные остаются на уроке. Простите за беспокойство, профессор.
– Ну что вы… какое беспокойство… – растерянно пролепетал преподаватель и, дождавшись пока аудиторию покинут провинившиеся, окинул взглядом скромные ряды оставшихся.
В пустой аудитории осталась наша пятерка и… наследник.
– Ну, это даже и к лучшему, – улыбнулся профессор Тебион, промакивая платочком выступившую на лбу испарину. – Подходите ближе к столу, чтобы всем было видно…
…Надо признать, такого кошмарного урока на моей памяти еще не было.
Профессор Тебион расстарался и притащил в качестве наглядного материала хорошо сохранившуюся руку дворфа, свеженький клочок кожи умертвия, оскаленную голову восставшего мертвеца в банке с формальдегидом и ступню давно сдохшего тролля.
Мужчина подобрал прекрасные образцы для визуального обнаружения трупных пятен. Не учел он только одного – запаха! А мы, оборотни, весьма и весьма к нему чувствительны.
В тот момент, когда преподаватель открыл герметичные контейнеры и выложил перед нами на столе свои богатства, я резко позеленела от попавшей в легкие вони и покачнулась. Если бы не оказавшийся позади меня Джером, успевший вовремя подхватить и придержать, удивительная смесь амбре точно сбила бы меня с ног.
Мне было плохо, и не мне одной. Приятный трупно-зеленоватый цвет появился на лицах Шархая и Шон-ру. Лиам – так вообще не выдержал и, отбежав в уголок, склонился над предусмотрительно оставленным там тазиком. Я подумала было присоединиться к волчонку, но неожиданно на помощь вновь пришел Джером. Точнее, не он сам, а его запах.
Да, с годами запах человека меняется, но не сильно. И хотя прошло уже очень много времени и мы оба умудрились повзрослеть (кто-то больше, кто-то меньше), запах остался прежним.
Младший наследник пах для меня по-особен-ному – соком свежескошенной травы. Когда в детстве он бывал чем-то расстроен, к этому запаху примешивался запах обжаренного миндаля. Когда радовался или был чем-то сильно возбужден, от него начинало пахнуть свежестью и электричеством, словно после долгой грозы.
Незаметно отклонившись назад, я сконцентрировала внимание именно на этом приятном, успокаивающем запахе Джерома.
Тошнота уступила любопытству, и постепенно объяснения профессора увлекли. Заинтригованная синюшным образованием на лбу восставшего, я, поддавшись азарту, наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть все через слой стекла и формальдегида, и в результате потеряла связь с источником своей силы.
Последствия не заставили себя долго ждать.