Луко притянул Гиранара ближе. Ростом старик едва достигал солнечного сплетения капитана.
— Тот, кто жаждет последнего сражения, — сказал Луко мрачно, — никогда не участвовал в настоящем бою.
— Для судьбы не имеет значения, что ее орудия не знают о своей роли, — сказал Гиранар, — я благословлен знанием грядущего. Вы, капитан, не менее благословлены тем, что оно откроется вам в момент славы.
Луко отпустил Гиранара. Паломник не боялся. Космический десантник не знал страха потому, что взял его под контроль, переломил и отказался от него как от чего–то ненужного. Гиранар же не боялся изначально, словно даже нависший над ним разъяренный космодесантник был деталью много раз просмотренной пьесы.
— Ты напоминаешь мне одного знакомого, — сказал Луко, — его звали Изер и, подобно тебе, он был верующим. Пешкой силы намного более могучей и темной, чем мог себе представить. Она его впоследствии и убила. Среди Испивающих Души ты не найдешь много новых друзей, отец Гиранар.
— Как я уже сказал, — ответил старик, — были и другие. Мне просто повезло больше всех.
— Капитан! — донесся из глубины архива, из отбрасываемых сводчатыми проходами теней, голос Тирендиана, — я нашел кое–что, на что ты захочешь взглянуть.
Луко пошел на голос. Библиарий стоял в сводчатом проходе, ведущем в другое помещение, неярко освещенное несколькими прожекторами, лучи которых падали на сотни предметов, расположенных так, словно являлись экспонатами музея.
Около ста комплектов силовой брони были расположены на стойках таким образом, что, казалось, рядами выстроились сами космодесантники. Доспехи Испивающих Души, все еще заляпанные грязью и пеплом Селааки, с отметинами, оставленными зарядами оружия некронов и когтями духов, которые чуть не погубили столь многих. Разбитая в схватке с верховным лордом некронов броня Сарпедона находилась там же. Как и броня Луко с небрежно нанесенными символами отступника поверх темно-фиолетового цвета ордена.
Рядом с броней лежало оружие. Болтганы были уложены, словно в арсенале. Топор Меркаэно, личное оружие Сарпедона. Силовой топор сержанта Грэва и молниевые когти Луко. Краска на огромных бронированных перчатках почернела и местами отвалилась от постоянного воздействия силового поля когтей.
— Зал хранения улик, — с улыбкой произнес Тирендиан.
— Вооружаемся! — взревел Луко, — Тирендиан, пошарь в округе и найди боеприпасы и элементы питания.
— Похоже, нам все–таки удастся здесь закрепиться, — произнес Салк, увидев оружие. Несколько Испивающих Души уже шли к своим доспехам, а сержант Грэв направился прямиком к силовому топору. Взяв его в свою мутировавшую руку, он внезапно начал выглядеть больше как Испивающий Души, как воин, чем как тот, кого держали в плену.
Луко вложил руку в одну из перчаток с молниевыми когтями. Вес показался огромным, и не только потому, что Луко еще не надел силовой доспех, компенсировавший бы размеры перчатки.
— А я надеялся, — обратился он к Салку, — что все это окончится мирно. По крайней мере, я говорил себе, казнь — не сражение. А теперь нам предстоит последняя битва. Кто бы мог подумать, что я когда–нибудь буду полагать, что всегда есть последняя битва.
— Капитан? — сказал Солк.
— Я их ненавижу, — ответил Луко, — сражения. Кровопролитие. Я начал их ненавидеть. Я уже давно лгал об этом, сержант Салк, но сейчас в этом вряд ли есть смысл.
— Не могу поверить своим ушам, капитан.
— Знаю. Иногда я сам себе отвратителен.
— Нет, капитан, — сказал Салк, — ты не понял. Ты ненавидишь войну, но сражаешься, потому что знаешь, что должен. В этом нет ничего отвратительного. Иногда я горжусь этим, даже наслаждаюсь, и это помогает мне пережить самое худшее. Но я не знаю, как мог бы сражаться без таких мыслей. Ты храбрее меня, капитан Луко.
— Хорошо, — ответил Луко, — можно взглянуть и с этой стороны.
— Давай сделаем нашу казнь немного более интересной, брат, — сказал Салк.
Луко закрепил на левой ноге понож.
— Да будет так, брат.
Командующие собрались в Горне Веков, вдали от разгерметизированных зон Обсерватории. В малиновом свете кузниц они сначала пересчитали выживших братьев, отдали офицерам приказ составить списки павших, а затем вернулись к задаче по поимке Испивающих Души.
Вне всякого сомнения, отступникам помогли сбежать сообщники из числа паломников, которым позволили явиться на «Фалангу», чтобы наблюдать за судом. Когда командующие обсуждали свои потери и состояние «Фаланги», кастелян Левкронт молчал, поскольку было лишь вопросом времени, когда дело дойдет до рассмотрения того факта, что именно он дал паломникам разрешение взойти на борт корабля.