— Грейнджер… — он был обеспокоен, но она не знала, как еще может его разубедить, кроме как попросить еще. И тогда барьер просто исчез, хотя его в общем-то и не было. Малфой припал к её шее губами, пока двигался в ней снова, и снова, и снова, кусая кожу там, где чувствовалось неспокойное биение её сердца. Она глушила все свои стоны сомкнутыми губами, её грудь слишком восхитительно терлась о его при каждом толчке, и ей казалось, что вся жизнь была сосредоточена только в этом моменте. Он шептал ей что-то неразборчивое, а потом смотрел так, будто она рассыпала звезды на небе.
Она рассыпала бы звезды для него. Столько, сколько бы понадобилось.
Это длилось для нее, как маленькая жизнь, а больше всего было похоже на сладкий сон, от которого суждено скоро проснуться. Гермионе было страшно, что еще секунда, и Драко растворится в её руках, она целовала его везде, чтобы запомнить, какой он. Каждую неровность его кожи, каждую ухмылку, движение рук. Она запомнит его всего, потому что он будет последним светлым воспоминанием. А потом будет жить с его образом в памяти, даже если они потеряют друг друга.
Это была настоящая близость, когда тела соприкасались, а души переплетались. Гермиона была благодарна за этот момент. Её стоны становились беспомощными, тело было уже неподвластно ей, и это была та агония, вызванная лишь толчками Драко, и в которой было бы здорово мучаться хоть всю жизнь.
Он накрыл её клитор двумя пальцами там, где сплетались их тела, и Гермиона окончательно пропала после пары движений. Она чувствовала, как он ускорился, и его стоны сквозь зубы слышались уже откуда-то со стороны. Ей нужен был воздух, и она делила его с Малфоем. Оставалось лишь дышать, пока оргазм накрывал полностью, волнами, то захлестывая с головой, то снова отступая.
Гермиона почувствовала, как Драко кончает вместе с ней, удерживая её на месте сильными руками. И рухнула наконец на его плечо, выдыхая устало, пока он обнимает её всю.
Они молчат. Молчат, и в какой-то момент она всхлипывает, цепляясь за плечи парня, как за последний круг. Малфой проводит ладонью по её распущенным волосам. — Я знаю, что это последний раз. Я знаю, что, если ты не попытаешься, это будет сжирать тебя изнутри. Я знаю, что сегодня весь мир перевернется. Но я просто безумно влюблен в тебя.
— Не надо, — она покрутила головой. — Не говори. Пожалуйста.
— Я не хочу, чтобы ты умирала с мыслью, что ты одинока, Грейнджер. Ты. Не. Одна.
— Тебе пора идти, — Гермиона отстранилась от него, вытирая тыльной стороной ладони щеки. — Тебя будут искать, а мне еще нужно закончить подготовку.
— Ты уверена, что справишься сама? — Драко откинул непослушную прядь от её лица.
— Нет. Но тебе нужно идти.
Она знала, что еще минута, и она не сможет его отпустить. Она пошлет к черту принципы, слова и останется с ним в этом мгновении, сидя обнаженной в его руках. Ей будет уже все равно на весь остальной мир просто потому, что Гермиона потеряется в моменте и не откажется от него. Она была обязана вытолкать Малфоя за дверь, засунуть свои слезы как можно глубже, а затем закончить начатое. Иначе нельзя.
Гермиона натянула джинсы, майку, завязала волосы и посмотрела наконец на Драко, который уже стоял возле стены, застегивая последние пуговицы. — Стой. Я должна убрать краску. Иначе появятся вопросы.
Она взмахнула палочкой, и все следы её пальцев постепенно стали исчезать с кожи так, будто ничего и не было. Малфой подхватил руку девушки, дернул на себя и остановил в миллиметре от собственных губ.
— Постарайся выжить.
Слово «невозможно» застряло у нее в горле, она не была в силах его произнести, поэтому дважды кивнула. Он погладил её по щеке, и дыхание опалило губы, но он оставил после себя обещание поцеловать Гермиону еще раз, когда все закончится. Драко дошел до двери так и не обернувшись ни разу.
И по каким-то причинам она подумала, что это было для нее еще и обещание никогда её не забыть.
Он не прощался.
Драко никогда с ней не прощался, всегда надеясь, что ему удастся вернуться вновь.
*
Пожиратели были недостаточно умны или просто чересчур самоуверенны, чтобы проверить даже второй этаж. Или воспользоваться заклинанием. Гермиона услышала их голоса ровно в 7:50, но они так и оставались на первом этаже. Она сидела в центре своей пентаграммы, окруженная дюжиной свечей, и прислушивалась к каждому действию внизу.
Легко был различим голос Темного Лорда, затем Беллатрисы. Она слышала даже слезы Нарциссы, настолько тонкими были стены этого дома. Сердце рвалось из груди, чтобы сбежать вниз и попрощаться с Малфоем, но у нее уже не было на это времени.
Она положила обе ладони на пол и закрыла глаза, надеясь почувствовать хоть какую-то энергию внизу. Все до единой были темными, ни одна не отличалась чем-то особенным, как Гермиона не старалась представить себе картинку.
Не прошло и двух минут, как все внезапно стихло. Лорд должен был подняться на маленький постамент в центре, остальные должны были разместиться вокруг. Если они исполняли все согласно её инструкциям, на что ей оставалось лишь надеяться. На самом-то деле, вряд ли Лорд успел бы проработать даже хотя бы какую-то иную деталь, слишком боясь оступиться.
В голове тикали часы, отсчитывая секунды. Внизу послышался женский голос, который Грейнджер был незнаком, но судя по её словам о начале с минуты на минуту, магия будет на её руках.
Гермиона запретила себе чувствовать, голова должна была оставаться холодной, чтобы ничего не забыть. Она испугалась потерять хоть слово, поэтому написала все заклинание остатками белой краски на стене напротив.
— Ты справишься. Ты должна, — выдохнула она последние слова, прежде чем все резко замерло и затихло окончательно.
Девушка взяла свою палочку и стала зажигать каждую свечу по очереди, постепенно разворачиваясь вокруг своей оси по часовой стрелке в том же темпе, в каком были слышны шаги по каменной кладке внизу. Когда последняя была зажжена, комната начала наполняться теплом, но тело все еще морозило и потряхивало.
Гермиона не могла даже растереть плечи ладонями от холода, потому что теперь не имела права на любое лишнее движение. Она оставалась сидеть на коленях, потому что это тоже было полной противоположностью тому, как должен был исполняться ритуал. И была одна… все складывалось ровно наоборот. И не будь в этом трагедии, была бы капля иронии.
Она подняла с маленькой фарфоровой тарелки тлеющую стопку трав, их запах распространялся по всей комнате, и провела в воздухе рядом с собой. Вправо, влево, крестом перед своим лицом. И в полной тишине, снова по границе рисунка, пока девушка внизу обводила всех присутствующих в один замкнутый круг.
С губ сорвался крошечный выдох, выдающий все её сомнение и страх, даже скорее всхлип. Пальцы сильнее сомкнулись на сухой траве, и когда эта часть была закончена, полностью сожгла ту заклинанием.
Теперь самое сложное.
Гермиона внимательно вслушалась во все происходящее. Она снова вернула свои ладони на пол, чтобы направить свою магию туда. И начала произносить заветные слова, которые и должны были забрать у волшебников их магию.
— Fiat firmamentum in medio aquanim et separet aquas ab aquis, — прозвучало там.
— Non, mollis a aquarium, sic, continuaverat, ignis cum igne, quae in posterum non esse eadem, ut de supra, et quod Euphery non esse, sicut ex infra ad miracula fictus — проговорила она в полную пустоту почти шепотом.
И затаила дыхание. Собирая всю свою магию у самого сердца, она старалась направить её через ладони на Лорда и его приспешников. Едва последнее слова было сказано, рисунок на спине с жуткой болью стал расползаться по коже. А её ладони засветились желтоватым, еще довольно тусклым светом, опаляя теплым прикосновением.