— Я не хочу об этом говорить.
— Сколько, Грейнджер, — настойчивее повторил Драко, чуть сильнее надавливая указательным пальцем.
Она закрыла глаза не больше, чем на две секунды, сглотнула и, выдохнув наконец, выдала ему ответ. — Пятеро.
Реакцией его было то, что он повернул её лицо чуть в сторону и наклонил голову, взгляд впился туда, где пульсировала её сонная артерия. Второй рукой Малфой откинул несколько её шоколадных прядей назад и тут же отпрянул. — Раздевайся, — коротко приказал он.
— Что? — Гермиона удивленно посмотрела на него в ответ.
— Ты слышала. Раздевайся.
— С какой стати? — самозащита крылась в злости, и теперь её кровь медленно начинала закипать от такой наглости.
Драко не стал ждать, пока она сломается под его давлением и выполнит то, что ему было нужно. Он дернул её за руку на себя, вынуждая встать, до того, как она могла бы выдернуть запястье из хватки, развернул за плечо спиной к себе и застыл.
Она была в черном, как и всегда. Любые другие цвета казались неуместными, когда ты Пожиратель Смерти. Какой бы было глупостью надеть что-нибудь желтое, например, правда? Атласное платье ей было по колено, с ровным строем крошечных пуговиц вдоль позвоночника.
— Что ты дел-
Гермиона и закончить предложение не успела, сменив его испуганным криком, когда Драко схватился за ткань и дернул ту в стороны. Атлас порвался, пуговицы посыпались на пол, а он снова замер, осматривая всю поверхность обнаженной спины.
— Твою ж мать…
Она знала, что он там увидит. Попробовала развернуться и прикрыться, но Малфой снова схватил её за плечо и вынудил остаться на месте под её тихий вздох разочарования в самой себе. Даже такой простой секрет спрятать не получилось.
Вся спина Гермионы была покрыта рисунком, напоминающим ветки голого дерева зимой, стволом от поясницы и до самых плеч. Черные вены, ломающиеся и закручивающиеся, отравляющие каждый отрезок кожи своей безумной красотой. Как картина, нарисованная художником с кистью и угольной краской.
Прикосновение его руки заставило её вздрогнуть. Но боли не было, почти никогда. Гермиона лишь чувствовала, как с каждым новым заклинанием прорывалась новая веточка, чтобы подобно татуировке навсегда остаться на коже.
— Давно это началось? — серьезность передавалась ей через воздух, заставляя панику вспыхивать в груди.
— Давно.
Осознание накрыло его секундой больше, когда он на выдохе прошептал. — Орден… Почему ты не сказала?
— Никто не спрашивал, — Грейнджер заметила его мутное отражение в окне напротив. Драко выглядел не просто удивленным, он был в таком ужасе, что его рот приоткрылся, и он все смотрел, бегал глазами по каждой части рисунка, словно не веря, что действительно видит это вживую.
— Он знает?
— Нет.
Малфой снова провел кончиками пальцев по её позвонкам, нежно очерчивая рисунок, и следом за его касанием побежали мурашки. Ей хотелось спрятаться, закрыть узор тканью, укрыть его под собой, обнять тело руками. Настолько обнаженной и физически, и морально она себя чувствовала.
— Некоторые… просто не созданы…
— Да, я знаю, — Драко кивнул. — Нотт погиб от этого в прошлом году, когда получил метку. Он не прожил и пару месяцев.
Тот лучик солнца, пробивающийся сквозь густые черные облака — не дар, а проклятье для любого, кто выбрал не ту сторону. Плата за предательство добра и света.
Грейнджер наконец развернулась, придерживая ткань платья, чтобы заглянуть в глаза Малфоя.
— Что они сделали с тобой?
Смысла врать и увиливать не было. Уже пора было выложить все карты на стол. Уже пора… Она набрала в легкие воздуха и закусила губу, прежде чем заговорить.
— Было задание. На которое мы отправились группой из пяти человек. Нас не предупредили, что при прикосновении к артефакту, который был нужен Ордену, человек получает огромную дозу темной магии и будет проклят.
— Они знали?
— Знали, — Гермиона кивнула. — Гарри знал, Рон знал, Джинни, Кингсли, Грюм. Даже Невилл. Артефакт взорвался у меня в руках. Остальные погибли, а я… — она пожала плечами вновь. — А я получила то, что получила.
— Вот, почему ты переметнулась? — ясность, отвратительная и горькая, заливала все его лицо, заставляя хмуриться еще сильнее. Злиться на них за то, что они так нагло поставили её под угрозу.
Она снова кивнула. — Я подумала, что если и быть на стороне тех, кто так беспрекословно жертвуют другими, то… хотя бы с теми, кто не прикидываются чистейшим добром.
— Они просто пожертвовали тобой…
— Им казалось, что я смогу выполнить это задание в лучшей форме. И это та жертва, которую можно принести ради великой победы над Волан-де-Мортом.
Малфой показал пальцем в воздухе разворот, и Гермиона послушно снова подставила ему спину. Пока он ремонтировал платье, она старалась не жалеть себя, как делала это долгое время до этого. Воспоминания о том случае она прятала глубоко в своих мыслях, и, когда они снова начали затапливать всё вокруг, слезы стали собираться в уголках глаз.
— Как ты объяснила это ему?
— Лорду?
Он промычал утвердительно в ответ.
— Я просто скрыла факт проклятья. Но ему было достаточно и того, что Орден так меня подставил.
— Разве тебя не пытали Легиллименцией под Круциатусом?
— Нас готовили к такому, — мягко напомнила ему Гермиона. — Я знаю, как выдавать то, что нужно, и прятать то, что не для чужих глаз.
Слово «ужасно» почти зависло над ними. Но ведь это война, как могло быть иначе? Не было там никаких проблесков чего-то кроме боли, кошмара и страхов. Драко застегнул последнюю пуговицу у линии роста волос на шее, и Гермиона шагнула назад к столу, чтобы сесть и вернуться к своим книгам.
— Не говори никому.
— Это поставит тебя под удар, не так ли? — он чуть сощурился, высказывая ей легкое недоверие.
— Заставит сомневаться во мне, скорее. Я умру, — она снова дернула плечами. — Нужно смириться и доживать так, как я умею.
— Да уж, Грейнджер. Умрешь из-за этих придурков, а запомнят тебя предательницей.
Она грустно усмехнулась, пару прядей волос упали на лицо, когда девушка опустила голову вниз.
— Но мне ведь будет все равно. У меня нет детей, которым придется с этим жить, нет родителей. Был только Орден, а им все будут сочувствовать.
— Как, девушка, которую предали, умудряется хранить в себе столько благородства? — Драко оперся на спинку соседнего стула. — Я не понимаю.
— Людям нужно во что-то верить, — вернула ему Гермиона интерпретацию его же слов. — Если Орден считается добром и борется за него, то пусть так и остается. Об остальном им знать необязательно.
— Значит, мы оба не верим в идеи Лорда так, как должны, — печально заключил Малфой.
— Тебе с этим жить, Малфой, а мне — нет.
— Не нужно постоянно произносить вслух то, что ты умрешь, — он ощетинился при этих словах, словно ему давили на очень глубокую давнюю рану и вскрывали ее заново. В нем почти прослеживалась злость на то, что Грейнджер так просто сдалась и опустила руки.
— От того, что я это не скажу, ситуация изменится? — спокойствие затапливало все её существо, и это чувство умиротворения и отсутствия страха было ей давно знакомо. У Гермионы не было поводов бояться смерти хотя бы потому, что её жизнь уже давно была разбита на миллионы осколков.
— Нет, — процедил Драко сквозь зубы.
— Мы все умрем. Рано или поздно, — она провела пальцами по корешку книги перед ней, мысленно возвращаясь к Волан-де-Морту и его просьбе. — Я из-за проклятья. Ты, потому что всех Пожирателей казнят. Лорд, потому что он уже стар и слаб. Гарри, потому что ему суждено пожертвовать собой ради великой цели.