Будут ли они рады, когда узнают о её смерти? Будут ли они скорбеть по ней или забудут через несколько дней? Она была бы рада узнать ответы на эти вопросы, вот только… она успела подумать о том, что сделала в этой жизни и сказать себе, что прожила её достойно. Короткие мгновения радости, даже незначительные, были теперь самыми ценными из того, что хранилось в её сердце.
Её пугало лишь то, что она умрет, не справившись. Не спасет тех, кто стали ей дороги, кто были ей дороги, и заставит весь мир содрогнуться от нового пришествия Волан-де-Морта.
Она так потерялась в своих мыслях и ощущениях, что не сразу услышала шаги внизу. Гермиона тут же остановилась, напряженно вглядываясь в темноту и вслушиваясь в каждый доносившийся шорох. Шаги приближались, человек явно поднимался по лестнице, ведущей на чердак. У Грейнджер перехватило дыхание.
Она аккуратно отложила кисть в сторону, тут же хватаясь за древко волшебной палочки, которая лежала рядом. Она понимала, что к ней тоже прислушиваются, стараясь точно так же, как и она, поймать каждое движение, а половицы скрипели слишком громко. Она чуть повернула голову, чтобы дверь была в пределах видимости.
Мужчина, это был мужчина. Мужской голос девушка распознала, когда он прошептал контрзаклинание к отпугивающим чарам, которые она наложила ранее. Блять, все, это конец. Его отправили сюда проверить дом, и, если он не вернется живым, ей грозит только смерть. И если он её сдаст, исход будет тем же.
Пол заскрипел под его ботинком прямо перед дверью, и Гермиона лишь сильнее ухватила палочку, уже мысленно думая о заклинании. Она свяжет его, да. А потом наложит Империо и заставит его вернуться назад и рассказать все честно. Ей уже поздно заботиться о чистоте собственных рук.
Когда мужчина резко толкнул дверь, Гермиона подскочила со своего места, бросая заклинание. Она промахнулась, так как оно черными искрами ударилось о поверхность.
— МАЛФОЙ! — почти выкрикнула Грейнджер, испугавшись так сильно, что у нее затряслись плечи. Драко стоял напротив нее, выставив палочку в искреннем замешательстве, и его лицо, выражающее полное удивление, вызвало у нее подобие истерической улыбки.
— Господи, Грейнджер, — выдохнул он спустя секунду, и опустил палочку. — Это ты.
— Что ты здесь делаешь? — она убрала свою в пучок в волосах. — Еще даже близко не восемь.
Драко кивнул. — Знаю. Я… — он замялся и потер свою шею ладонью. — Честно говоря, я надеялся, что не найду тебя здесь.
Гермиона махнула рукой на рисунок за ней. — Я здесь уже пару часов.
— Ты сошла с ума, Грейнджер, — это прозвучало настолько осуждающе, что она в этот же момент повернулась к нему, вскинув брови.
— Я пытаюсь спасти твою задницу, — ошеломленно проговорила девушка.
— Я не просил, чтобы меня спасали ценой чьей-то жизни! — неожиданно громко заявил Малфой, сжимая руки в кулаки.
— Это моя вина, и я за нее буду расплачиваться! Ты не имеешь никакого права диктовать мне, как распоряжаться своей жизнью! — закричала Гермиона, слыша себя и свой гнев в голосе будто со стороны.
— А ты подумала, какого мне будет жить с этим?! ПОДУМАЛА?!
— Мне плевать, КАК ты будешь с этим справляться, если ты будешь ЖИТЬ! — она с силой толкнула его в грудь, надеясь привести хоть немного в чувство. — У тебя есть жизнь, блять, есть огромный мир, который ты еще можешь посмотреть, ты НЕ умираешь. ЖИВИ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ!
— Я не буду жить твою жизнь! Я не хочу жить жизнь за счет тебя, Грейнджер, да твою мать, как ты не понимаешь, — Драко схватил её за плечи и хорошенько встряхнул, но поднял лишь новую волну злости внутри неё. Она, движимая своими эмоциями, почти в ту же секунду залепила ему пощечину. И лишь когда в комнате раздался звук, и его бледная кожа начала краснеть, девушка наконец захлопнула рот.
Она смотрела, как сначала он потер щеку, затем повернул голову обратно к ней.
— Я предлагаю тебе реальную возможность жить так, как хочешь. Почему ты не можешь просто взять её?! Я НИЧЕГО не могу сделать со своей жизнью. НИЧЕГО. Мне остается только, сука, доживать эти дни в надежде, что я не умру в ПОЛНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ! — снова вскричала Гермиона.
— ДА ТЫ НЕ ОСОБО ПЫТАЕШЬСЯ НЕ УМИРАТЬ!
— Я СМИРИЛАСЬ СО СВОЕЙ УЧАСТЬЮ.
— ТЫ ПРОСТО СДАЛАСЬ, ГРЕЙНДЖЕР. ПРИЗНАЙ ЭТО!
Она отшатнулась, пораженная его же словами. Он правда… он серьезно верил, что она не пыталась и не искала? Грейнджер даже видеть его больше не желала. Она отвернулась, указывая двумя пальцами на дверь.
— Выметайся. Я не хочу тебя видеть.
Но Малфой схватил её запястье и движением, от которого у нее заныли кости, развернул весь её корпус к себе. — Признай это, Грейнджер. Ты просто опустила руки и решила, что ты плохой человек.
— ВЫМЕТАЙСЯ! — взревела девушка, стараясь вырвать руку, но Драко держал её слишком крепко. — ПРОСТО ИДИ К ЧЕРТУ!
— Признай. Это нетрудно, — все настаивал он.
— ДА. ДА. ДА. ДА! — наконец выкрикнула она и тут же подняла к нему глаза, снова красные от подступающих слез. — Да… — резко переходя на шепот уже плакала Гермиона в его руках. — Мне надоело жить в этом мире. У меня ничего не осталось. Я одна. Я так жить не хочу.
— Ты не одинока, неужели ты, блять, этого не видишь?
Она захлебнулась сначала от его слов, но даже не успела ответить. Драко притянул её к себе так быстро, что из груди вырвался только писк от удивления. Она вновь могла бы ждать от него всего, что угодно, но нет. Он умел удивлять её с самого первого дня знакомства. Не всегда в положительном плане, но сейчас ей было это совершенно неважно.
Гермиона вцепилась в его черную рубашку обеими руками, отвечая на поцелуй мгновенно, даже не до конца отдавая себе отчета, что происходит. От Малфоя веяло ароматом леса, хвойного, в котором есть риск заблудиться, если не знаешь дороги назад. Она легко потеряла тот чертов запах тьмы и смерти в привкусе его губ, от которых чуть отдавало сигаретным дымом, но больше какой-то сладостью. Драко был как шоколад, он был на вкус… слишком волшебным.
Она обвила его шею руками, а его ладони сильнее прижали её к себе, пока он отвечал на поцелуй с таким же рвением. Они будто дышали друг другом, научившись делать это впервые за многие годы сплошного одиночества и самобичевания. Потонувшие в собственной боли, они разучились чувствовать что-то другое.
Целовать его было, как снова жить, не иначе. Это был отголосок той жизни, куда ей уже никогда не добраться. И странно было ощущать что-то столь знакомое с тем, кого ты едва знаешь. Хотя, наверное, Гермиона бы поспорила с таким выводом.
Но немного позже.
Драко даже не потрудился наколдовать им кровать или еще что-то, и черт, как же Грейнджер была ему благодарна за то, что он отстранился лишь на секунду, чтобы покрыть поцелуями её щеки, скулы, обе уголка губ, пока он тянул её на пол за собой. Но Гермиона была нещадно потеряна, чтобы заметить, как она уже сидела на полу, обернув обе руки вокруг его шеи и зарываясь пальцами в жесткие светлые пряди.
Они казались ей мягче издалека, но на самом деле почти царапали её ладони. Она оттянула его волосы, чтобы на секунду остановиться, взглянуть в его глаза, а потом не нашла там ничего кроме решимости и желания, очевидного настолько, что серость темнела и превращалась в грифель. Большего было и не нужно.
Она снова его поцеловала, но замедлила темп. Гермионе было нужно продлить этот момент настолько, насколько это вообще было возможно. Драко провел по её талии руками, сначала вниз, а потом теплым ладонями прямо под тонкую ткань майки, задевая пальцами угольный рисунок на коже.