Фаллокрипт
Авенир Голубицкий
Вначале он слышит только её звенящий над морем голос. Он доносится откуда-то с санаторского пляжа. Женщина отдаёт спортивные команды и выкрикивает число повторений. Он покидает лавку у дома и идёт к забору санатория. Оттуда он, наконец, видит её. Он наблюдает, как она повелевает вялым стадом толстух, занимающихся оздоровительными упражнениями. Значит, она – фитнес-тренер санатория. Чтобы лучше рассмотреть её, он устраивается на санаторском пляже. Туда пускают всех, благо «дикарей» в округе не так уж много.
Ей, наверное, чуть за тридцать. Она подвижная, загорелая. У неё короткие льняного оттенка волосы, прекрасная фигура. Он наблюдает за ней каждый день. Она тоже замечает его. Молча глядит и отворачивается. Потом он снова чувствует на себе её взгляд. Игра в гляделки продолжается дня три. Наконец он решает познакомиться с ней, но она опережает его.
Однажды он читает на своей лавке у дома, как вдруг она присаживается рядом. У неё выгоревший на солнце, еле заметный пушок на руках и ногах. Под выцветшим, когда-то розовым, пластиковым козырьком светло-голубые глаза. Ему нравится их контраст с её загаром. На её шее единственным украшением болтается на обтрёпанном шнурке свисток.
– Привет! – говорит она. – Как жизнь?
Он отвечает на приветствие и говорит, что жизнь хороша и удивительна. Она молчит, выкапывая босой ногой ямку в песке.
– А ты вообще кто? – Спрашивает она. – Я раньше тебя здесь не видела.
Он говорит, что он сторож. Его друг уехал за границу и в его отсутствие пригласил его сюда, к морю. Вот он отдыхает и заодно присматривает за домом.
Они какое-то время молчат.
– Ты женат? – неожиданно спрашивает она.
Нет, врёт он, удивляясь, что ни на секунду не задумался над ответом.
– А вообще женщина у тебя здесь есть?
Нет, говорит он на этот раз правду.
– Будешь моим, – вдруг заявляет она и опускает голову ему на плечо. Её слова не звучат вопросом.
Вот оно, думает он. Ему всегда хотелось, чтобы женщины ломали стереотипы. Что-то говорит ему, что не лишним было бы поостеречься, но ситуация такая неожиданная, волнующая. Приключения начинаются! Так что, немного помолчав, чтобы осталась хотя бы видимость достоинства, он соглашается: ну, твоим так твоим. Внутри он дрожит от радости.
– Тогда, сторож, приглашай меня на охраняемый объект, – говорит она.
C первых минут она захватывает инициативу. Он теряется, столкнувшись с её напором. Она так яростно набрасывается на его хозяйство, что он боится, как бы она не оторвала его совсем. Но это только прибавляет возбуждения. И вот она укладывает его поперёк широкой хозяйской кровати. Садится ему на колени, расставив ноги, обнимает за шею. Затем впивается губами в его рот, и поцелуй этот длится минуту или тысячу лет. Она располагается на его коленях так, чтобы поточнее насадиться на его инструмент, и, завалив его на спину, впустить его в себя глубже. Наездившись до кульминации, она падает на него и замирает, делается ватной. Притворство он чувствует сразу, и наблюдать его не любит. Но здесь об имитации речь не идёт, всё по-настоящему. Потом наступает его очередь. Ему запрещено изливаться как обычно. Он должен оросить её лицо своим интимным нектаром, чтобы получилась косметическая маска.
Проходит неделя, а может быть, сто лет. Он радуется и удивляется тому, что некоторые желания всё-таки исполняются. Никаких обязательств. Ни требования денег, ни расспросов о женщинах, ни клятв. Просто благодарность за доставляемое удовольствие. Бывает, что к вечеру они устают от своих игр. Если ночь ясная, они просто молча бредут по щиколотки в тёплой воде в сторону зарниц на горизонте. Потом раздеваются, идут в воду. Пловец из него не очень – вода, даже морская, не хочет удерживать его. Зато она плавает как дельфин. Он ждёт её на берегу. Волнуется, ощущая себя её игрушкой и собственностью. Она возвращается тугая, прохладная, желанная. День, когда она обещает прийти, никак не может завершиться. Если она является к нему босиком, он опускается на колени у входной двери и тщательно сдувает с её ног песчинки. Сцену хорошо видно с улицы, но ему плевать.
Однажды она говорит:
– Только попробуй спутаться ещё с кем-нибудь – убью! Сначала её, а потом тебя.
Её угрозу он решает считать шуткой. Неловко отшучивается, но слова её запоминает.
Вечером одного прекрасного дня она зовёт его по телефону в свою комнату в санатории. Там ему говорят, что его ждёт сюрприз.
– Мне надо уехать на пару-тройку дней, – говорит она, – но оставить тебя на съедение разным-всяким бабам я не могу. Так что надо будет тебе на какое-то время подружиться вот с этим.
Она вынимает из сумки и трясёт у его лица пакетиком с какими-то железками. В первое мгновение он думает, что это водопроводный кран, букса. Недоумевая, он просит взглянуть на «сюрприз». Как только он берёт его в руки, становится ясно, что это. Он видел подобное в Интернете, но в руках никогда не держал. «Сюрприз» оказывается устройством, исключающим для мужчины половой акт. Своего рода «пояс» невинности в мужском варианте. Согнутый чуть не пополам футляр из металлических, расходящихся веером хромированных колец. Его насаживают на кольцо и блокируют латунным замочком. Тонкая дужка замочка не выглядит серьёзно.
Ему нравится идея. Он всегда готов приобрести новый сексуальный опыт. Тем более что к его удовольствию это на деле покажет его зависимость от неё. Ничего подобного раньше с ним не было. Не желая терять лицо совсем, он мямлит что-то про её доверие к нему, но его обрывают:
– Тут полно баб, у которых юбки сами собой задираются. И ты перед ними болтаешься, трясёшь яйцами. Походишь так до моего возвращения. Короче, или я сейчас надеваю его на тебя, или можешь обо мне забыть. Понял? Снимай штаны!
Он готов, но осмеливается поставить условие: пока фаллокрипт не надет, он хотел бы близости.
– Как ты сказал? – интересуется она, стаскивая через голову топик. – «Фалло…» – чего?
Индейцы, объясняет он, в лесах Амазонки или папуасы в Новой Гвинее, в общем, кто-то из них, засовывают свои члены в деревянные трубки. Этнографы зовут эти трубки «фаллокриптами». По-английски это называется «кок-лок».
– А у нас это называется «сбруя». Вот на чеке написано, – отзывается она. – А зачем такая морока?
Он толком не знает и в шутку говорит, что они делают это, чтобы женщины сильнее возбуждались. Она хмыкает и задумывается, но быстро догадывается, что он смеётся. Наказывает его толчком кулака в живот.
Он согласен на всё, но опасается, что гениталии будут торчать чересчур вызывающе. Особенно на пляже. С шортами лучше, но и они проблемы не решают. Придётся ходить в лёгкой рубашке навыпуск, чтобы была как бы занавеска.
– Ничего, потерпишь, – заканчивает она дискуссию. – Всего-то пара дней без моря. А если приспичит, ну, сходишь и так. И бабам есть на что пялиться, и тебе сколько внимания. Наслаждайся!
Уехать она должна назавтра, в четверг, а вернуться в субботу. Из её телефонных разговоров при нём, он знает, что она судится с кем-то по поводу недвижимости. Необходимо её присутствие в суде райцентра. Он не хочет вдаваться в подробности, тем более что это совершенно не его дело.
Они идут в местное кафе, чтобы отметить предстоящее событие. На мероприятие является и её подруга, врач санатория. Она ровесница подруге или чуть старше. Её очки придают ей интеллигентный вид. По многозначительным переглядкам и смешочкам женщин он догадывается: врачиха знает, чтó у него в брюках.