Комната наполнилась смехом, и Скотч удалось её оттолкнуть.
— Да чего у тебя за проблемы? — ахнула она. Ну серьёзно, сначала Вишес, потом Буря, почему безумных кобыл так к ней тянет?
— Проблемы? — прокричала Буря, обращаясь к толпе. — У нас нет никаких проблем. — Крутанувшись к толпе, она проорала: — Мы Шторм! Мы и есть — проблемы! — Толпа вновь обезумела, грохочущим хоралом вновь и вновь выкрикивая «Шторм!». Резко расправив крылья, она ухмыльнулась Скотч, и толпа мгновенно затихла. Скотч не могла не признать, что пегаска их хорошо вымуштровала. Или же, возможно, это было следствием клейма? Две молнии перекрещивались прямо на её кьютимарке.
— И ты тоже была проблемой, — громко и, по мнению Скотч, наигранно произнесла она. — Мы слышали твоё маленькое выступление по радио намедни. Я слушала тебя и думала: «Да ну нахуй, быть того не может, чтобы она говорила это всерьёз. Ты наверняка лжёшь, чтобы сбросить их со своего следа». Но что, если, подумала я. Что, если существует кобыла столь же дерзкая... рисковая... АХУЕННО ПОТРЯСНАЯ, как и я?! И мы наблюдали. И мы ждали. И мы охуевали от скуки! Но что мы потом увидели? — Она крутанулась и проревела: — Кобылу, мчащуюся, будто летучая мышь из Преисподней, преследуемую по пятам уебанами из Золотого легиона! — Топот, свист и выкрики «в жопу Золотых ебать» эхом прокатились по помещению.
Буря подняла второе крыло, и толпа замолчала, после чего она вновь указала копытом на Скотч.
— Но когда Золотые перекрыли вам путь этими блядскими транспортами из Бастиона, сдалась ли ты? Нет. И когда они разнесли ваш трактор и сожгли половину твоего лица, сдалась ли ты? Нет! Что ты сделала? — Скотч практически боялась ответить из-за напирающей, легковозбудимой толпы. К счастью, Буря обратилась с вопросом к толпе: — И что же она сделала?
— Она помчалась в Шторм! — проревела толпа, разразившись овациями и радостными завываниями.
— Она помчалась в ёбанный... блядский... ШТО-О-О-О-ОРМ! — проревела Буря под вспышки молний из электродов на хвосте.
— Ну... — произнесла Скотч, когда нечто безумное пробралось в её разум и угнездилось там. — Ну разумеется, я так и поступила! — выкрикнула она. — Ведь этот говноёб видел в нас лишь блядские зарплатные чеки, так что пошёл он нахуй! — Было удивительно, какое раскрепощение могли принести эти пять букв.
— Скотч, ты в порядке? — озабоченно спросила Пифия, положив копыто ей на плечо.
Но у Скотч не было и шанса ответить, поскольку Буря взмыла в воздух.
— Да! — проревела она. Драгоценный камень в лацкане мундира вспыхнул ярко-красным светом, и её голос громыхнул невероятно громко. Оба дракона вместе с Перис влетели на сцену. Белая стащила покрывало, скрывавшие под собой три набора клавиатур. Синий, Снэг, уселся за ударную установку, а Перис левитировала две гитары по обе стороны от себя, будто те были миниганами. Буря приземлилась в центре, и ещё больше молний с громыханием пронзило воздух, в то время как члены Штормового легиона скучились перед сценой.
А затем Буря издала рык, усиленный красным талисманом до рокота и грохота, будто началось землетрясение. Снэг принялся лупить в барабаны, нажимая на педали лапами и хвостом. Когтистые лапы белой драконицы, лицо которой воплощало собой маску стоической отчуждённости, порхали над клавишами, высвобождая внушающую страх мелодию. Перис начала покачивать и крутить головой, пощипывая магией струны двух гитар, её зелёная грива моталась во все стороны. Когда голова аликорна наклонилась к правой гитаре, у которой было меньше струн, её лицо искажалось яростью, а к левой — выражением детского ликования. Скотч не могла сказать, насколько хорошо они играли, поскольку рык Бури становился всё громче, пока не превратился в вопль чистой ярости, вытеснивший всё остальное.
А затем она запела, а скорее уж зарычала, песнь собравшемуся легиону. Музыка была столь громкой и хриплой, что едва ли могла считаться музыкой, и, судя по всему, концентрировалась на выкрикивании оскорблений в адрес всех остальных легионов. А в качестве припева скандировалось «Шторм», и любое иное слово, хоть сколько-то рифмующееся с ним, имелся в нём смысл или нет, и даже несколько вообще не рифмующихся. Но слушатели впитывали всё это как губка, и друзья Скотч представляли собой островок ошарашенного молчания в центре. Скотч не знала, что это было. Возможно, гнев. Быть может, сила. Но она не могла не признать, что ей это нравилось.
Разумеется, это никак не могло помочь в решении огромнейшего списка имевшихся проблем, и в особенности с новым пунктом — что же случилось с «Виски Экспрессом». Был ли он цел? Разбит вдребезги? Исчез навеки, закинутый в небеса? А в том, что осталось от её перемётных сумок, по-прежнему лежала чёрная книга. И Скотч задавалась вопросом, а можно ли просто взять и зашвырнуть эту гадскую вещь отсюда в космос. И тем не менее тяжёлая музыка ревела у неё в голове, сокрушая месяцы стресса и волнений. Так почему же друзья таращились на неё так, будто она лишилась разума?