Разумеется, в рацион зебр входила и рыба. Хотя Скотч никогда не ела её сырой, как они. И это единственное табу, которое она не смогла нарушить. Кобылка и раньше знала, что пони могут быть плотоядными, но мясо она ела без особого удовольствия. Помимо пуки, единственными приправами были соль и соус, называемый сахи или «жидкий солнечный свет», кислее которого Скотч не пробовала ничего в своей жизни. И его добавляли абсолютно во всё! Блюда из рыбы, водорослей, риса и прочего всегда заливали толстым слоем этой дряни. Концентрат из апельсинов, лимонов и лайма, по-видимому, использовался как профилактическое средство от цинги.
За время плавания корабль останавливался дважды. В первый раз – чтобы вытравить большую рыболовную сеть, в которую угодил большой косяк рыбы, привлечённой запахом содержимого горшков с шалушем. Вся команда, за исключением капитана и двух шаманок, работала до седьмого пота, превращая весь этот улов в копчёное мясо. Несколько самых больших рыбин, раздувавшихся от икры, отпустили обратно в море. Остальные отправились под нож. Попавшиеся в сеть осьминоги были тут же съедены с большим аппетитом, причём самых маленьких даже не резали на куски, а глотали целиком. Всё, что не пригодилось, пропустили через дробилку.
Вторая остановка произошла, когда они достигли плантации моллюсков, в честь которых «Абалон», по-видимому, и получил своё название. Здесь Атоли показали себя умелыми ныряльщиками, прыгая в воду с камнями, привязанными к длинным верёвкам, и опускаясь с ним на самое дно. Всплывали они уже с сетями и корзинами, полными устриц. Затем зебры вытягивали верёвки с камнями наверх, и всё повторялось снова.
Моллюски тут же отправлялись на разделочный стол, и экипаж набрасывался на них даже с большей радостью и рвением, чем на рыбу. Их ножи ловко вскрывали каждую раковину и тщательно обыскивали скрывавшееся внутри мясо. Примерно в каждой десятой-двенадцатой обнаруживались крошечные жемчужины, о чём нашедшие их оповещали всех громким криком. Найденные сокровища с большим почтением вручали Жемчужине, которая затем передавала их капитану. Мясо устриц отправлялось в коптильню, если только работник не успевал слопать его сырым, потроха – в дробилку, а раковины просто отбрасывали в сторону, чтобы заняться ими позже. Так вышло, что один из ныряльщиков не вернулся из последнего погружения. Некоторые зебры тут же начали бормотать что-то о проклятых племенах и бросать на своих пассажиров недобрые взгляды, нагнетая нервозность. Другие же просто посчитали, что море получило причитающуюся плату. Как бы там ни было, вскоре корабль покинул плантации моллюсков, и зебры вернулись к рыболовству.
Когда судно легло на новый курс, члены команды, свободные от вахты и не занятые рыбной ловлей, начали аккуратно срезать с внутренней поверхности раковин радужный перламутр, превращая его в плитки для мозаики, переливающиеся всеми цветами радуги. Самые юные жеребята и кобылки вырезали их одну за одной, используя прочную рыбную чешую, в то время как старшие из самых крупных раковин создавали диковинные фигурки на продажу.
Но не всё, что доставалось из воды, годилось в пищу. На каждую рыбину, попадавшую на стол, приходилось по две, которые выбрасывали за борт. Одни кишели паразитами, других изуродовало мутацией, а третьи просто были настолько жёсткие и костистые, что съесть их решился бы только самый безрассудный храбрец. Атоли употребляли пищу почти всё, что доставалось из воды, но если на боках у рыбы обнаруживались кровавые язвы, а устрица оказывалась сплошь покрытой жуткими красными опухолями, зебры отправляли их в дробилку целиком. Однажды на крючок попалась красивая серебристая рыбка, перевернув которую, обнаружили извивающихся розовых червей, копошившихся в её жабрах и глазнице. Эту рыбу высушили на солнце, после чего предали огню.
В такие моменты у Лазури и Жемчужины прибавлялось забот, так как им приходилось проводить обряд умиротворения духов, дабы успокоить команду. Жемчужина исполняла ритуальные танцы и роняла в море капли пресной водой с материка, иногда добавляя к ним золотые монеты. Доброжелательность духов, определённо, ценилась куда больше! Лазурь жгла особые благовония, подбрасывала в воздух семена или высушенные лепестки, а также (что вообще было за гранью понимания) запускала воздушных змеев, украшенных множеством разноцветных ленточек. И выглядела она при этом очень серьёзной. Впрочем, и все остальные на борту относились к обрядам со всей серьёзностью.