Одной дождливой ночью, пока Блэкджек носилась по всей Пустоши, совокупляясь с ночными пони, и взрывала тюрьмы, Скотч спросила своего отца, а любил ли он когда-либо её мать.
— Любовь? — уставившись во тьму, произнёс он. — Нет. Честно говоря, для меня она не особо отличалась от Смотрительницы. Для неё я представлял собой вещь. Её воображаемого жеребца в её воображаемой мечте. Она использовала меня так же, как и все остальные там жившие: чтобы удовлетворить свои потребности, — сказал он ей. — Но она не была хуже любой другой кобылы. Все они были плохими.
Тогда она не нашла в себе решимости спросить, а включал ли он и её в это число.
Это было тяжкое знание о её доме и отце. Знание того, что происходило в её Стойле, что они делали с её отцом и столькими жеребцами... Это было чувство, которое, как ей думалось, никогда не сможет уложиться у неё в голове... Разрываясь меж тем, что она узнала от своего отца и как она взрослела... как кто-либо вообще мог с этим смириться?! Но прежде, чем у неё вообще появилась возможность попытаться это понять, они отправились под землю, и там что-то произошло... Что-то плохое.
Комната попыталась её сожрать; честно говоря, сожрать их всех. Так ей сказали. Но Блэкджек удалила воспоминание об этом, а также несколько других воспоминаний, что оставило не-совсем-пустые дыры в глубинах её разума. Она забрала у неё эти воспоминания в тщетной, идиотской попытке сделать её счастливой. Подробности исчезли в небытии, но ужас остался: бесформенный, голодный и ожидающий. Временами она видела раззявленную пасть в ржавых панелях и замирала, или же слышала визг раздираемого металла, когда его целостность нарушалась, и чувствовала, как учащается её сердцебиение. Поскольку что-то прорвётся сквозь Барьер Незнания из той пустоты в её разуме, и Тварь начнёт свой раздирающий душу вой.
Ведай она, и, возможно, могла бы с этим справиться. Как там звучала та фраза, которую использовали умные пони? «Контекстуализируй» это? «Проанализируй» это? Она начинает походить на Пифию. Ей нужно сделать так, чтобы это обрело смысл. Но как она могла вычленить смысл из воспоминаний, которых не имела? Это была сломанная часть её, постыдная часть, делавшая всё ещё хуже из-за своей несправедливости. Можно ли порицать кого-либо просто за то, что он чего-то не помнит? И вот теперь она проснулась с жутчайшей головной болью и пустотой внутри от постигшей её неудачи.
По крайней мере, она находилась в постели, и стоило ей пошевелиться, как она почувствовала коготь на своём плече. Прелесть или Скайлорд? Бросив взгляд назад, она увидела Прелесть.
— Приветик, ты в порядке? — спросила дракокобылка.
— Я потеряла сознание, не так ли? Разве похоже, что я в порядке? — проворчала Скотч. Они находились в своего рода казарме, где в два ряда стояли двухъярусные кровати. Тусклые лампочки под потолком мерцали в силу своего возраста, и в воздухе витала плесень. Это напоминало ей дом. И пусть это место не являлось Стойлом, ощущалось оно точно таким же. А исходя из того, насколько похоже на Девяносто Девятое пах застоявшийся воздух, кобылка предположила, что система циркуляции чинилась достаточно плохо. И пусть зебры доктора Ксандроса были хороши в работе с терминалами, но, похоже, страдали от недостатка других фундаментальных познаний. — Как долго я пробыла без сознания? — Сглотнув, Скотч поняла, что её горло болит. — И почему у меня саднит горло?
— Пару часов. И, вероятно, из-за всех тех воплей. — Прелесть почесала свои проклёвывающиеся рога. — А ещё было немного хныканья.
— Просто зашибись. Из Зелёной Угрозы в немощные инвалиды, — хватая подушку, проворчала Скотч и натянула её себе на голову. — Я устала, я ухожу. Теперь всем рулишь ты.
— Кру-у-уть! — радостно воскликнула Прелесть. — Ладненько, для начала мы захватим это место и превратим его в мою новую дракопоньскую крепость! Вон там будет моя сокровищница. А вон там яма для сражений! О-о-ох! И гигантская, отполированная до блеска золотая статуя меня прямо... вот здесь! — Вытащив голову из-под подушки, Скотч увидела ухмыляющуюся Прелесть, которая указывала когтем в сторону. Затем дракокобылка окинула её взглядом и усмехнулась. — Ну серьёзно, ты не можешь уйти. Сомневаюсь, будто ты знаешь, как это делается. Чем ты станешь заниматься, если сделаешь это? Станешь околачиваться здесь? Попытаешься вернуться в Хуф? У тебя имеется не то чтобы много вариантов.
Вздохнув, Скотч перевернулась на спину, прижав подушку к груди.
— Я не знаю. Я ничего не знаю. Я тронутая духами, но вот почему — не знаю. Мы направляемся в Роам, чтобы кое-что выяснить, но я даже и не знаю, имеет ли это значение. А есть ещё целая гадская «Новая Империя», не без причины пытающаяся меня убить.