У бака сидела Пифия, положив копыто на стекло, в то время как мониторы мерцали, проигрывая видеозаписи или показывая изображения времён войны. Заголовки гласили: «Ужасающая Дюжина остановила эквестрийский рейд» и «Чародейка Старкаттери обманула магию единорогов!». Изображения Пифии… но не Пифии… во время войны. Стрижка была немного другой. Покороче. Во взгляде было больше стали. Рвения. Уверенности.
— Говорю тебе, я ничего этого не помню, — с раздражением, громко произнесла Пифия. — Я не Танит, Ксигги.
Тут же на экране пошёл ролик с молодой «Танит», говорящей:
— У меня нет воспоминаний моей матери. Только… впечатления. Ощущения. Словно сожаления о вещах, за которые стыдно, но вспомнить их ты не можешь. — Видео остановилось на этом изображении более беззащитной и кроткой на вид Пифии.
— Да, именно!
Ещё одно видео: Танит стоит в коридоре у двери и вводит комбинацию 04510 на панели. Жеребец у неё интересуется:
— Откуда ты знаешь код?
На лице кобылы испуг, а затем она неискренне произносит:
— Просто повезло? — Танит уставилась на дверь. — Думаю, во мне осталось больше от мамы, чем мне хотелось бы признавать.— Это утверждение повторилось ещё трижды.
— Ладно! Да. О духи, какой же ты докучливый, Ксигги, — отметила Пифия.
Тут же на ещё более чем десятке экранов начали воспроизводится записи, где Танит произносит то же самое. Внезапно Пифия отпрянула и зажмурилась.
— Хватит! — Скотч метнулась к двери, но та повторила: — Просто… прекрати. Я знаю, что стара. Я смотрю на Скотч, и мне кажется, что я вижу сестру, дочь и внучку одновременно. — Скотч застыла и укрылась за серверной стойкой, а Пифия тем временем продолжила: — Я не знаю, Танит я или нет. Не знаю, являюсь ли собственной матерью или нет. Смотря на мир, я чувствую, что всё в нём выглядит не так. Особенно когда я оглядываюсь назад.
Скотч выглянула из укрытия, чтобы посмотреть на спину подруги, чей взгляд был направлен на экраны с мультяшным зеброй в голубую неоновую полоску.
— Знаю, ты хочешь, чтобы я оказалась Танит, Ксигфрид. Хочешь вернуть себе друга. Но я просто не знаю, та ли я личность. — Скотч глубоко вздохнула и услышала слова Пифии: — Твой выход, Скотч.
Застигнутая врасплох, кобылка выпала из-за сервера и распласталась позади зебры:
— Как ты узнала?
— Примерно к тому моменту, когда сказала, что ты напоминаешь мне сестру. Или, возможно, ученицу начальной школы, — обернулась Пифия. — Именно тогда будущее стало всецело тёмным и кровавым. — Её взгляд метнулся к перемётной сумке Скотч, а затем обратно к лицу земнопони. — Тебе уже лучше?
— Немного. Да, — ответила Скотч, взглянув на закрытый тканью бак. — Прости за произошедшее. Не знаю, что на меня нашло. — Она пыталась сдерживать себя, но никак не могла отбиться от мысли, что само расположение экранов похоже на лицо. Кобылка почувствовала, как по шее стекает капелька пота. — Полагаю, ты привёл меня сюда, чтобы я помогла тебе?
Мультяшка сморгнул и почти комично пожал плечами.
— Я надеюсь, что ты сможешь это сделать, — спокойно сказал доктор Ксандрос, подойдя к ним сзади. — Раз уж у тебя предрасположенность совершать невозможное.
Скотч взглянула на Пифию, и та, слегка улыбнувшись, отошла от бака.
— Совершать невозможно. Точно.
Скотч надела маску Прополи. Она сомневалась, что Ксигфрид ей навредит, но сегодня на неё уже напало каменное чудовище… а сейчас всё ещё сегодня? Уф, её мозг словно снова вернулся в стойловские времена.
— Так, если я увижу что-то, что меня напугает, то постарайтесь удержать меня от… даже и не знаю. Честно говоря, я и сама понятия не имею.
Скотч закрыла глаза, расслабилась и, глубоко вздохнув, снова их открыла.
Комната исчезла.
Вместо неё Скотч оказалась в бесконечном белом, безликом пространстве, перед огромной завернутой в тонкую ткань колонной. Что-то чёрное медленно пятнало ткань, словно её пропитывали чернила. Она посмотрела на кончики своих копыт, на которых до сих пор виднелись чёрные потёки, даже спустя столько времени. Чёрное — значит, плохое… но почему?
У неё над головой в вихре кружились тысячи золотых стеклянных осколков. Перемещались они столь быстро, что Скотч едва могла разглядеть те разрозненные события, которые отражались на этих кусочках. Молодой жеребец проникает в Имперскую сеть. Сам Цезарь приходит, чтобы восславить его гениальность. Толпы прихлебателей, ожидающие великих совершений. Но ни одного настоящего друга. И вот — встреча с Великолепной Дюжиной. Двенадцать потрясающих друзей, с которыми юный зебра мог бы отправиться в приключения. Двенадцать друзей, переставшие быть друзьями. От попыток просто вычленить один осколок прежде, чем его сменит другой, у Скотч началось головокружение.