Вельвет Ремеди поморщилась, как будто только что проглотила лимон.
— Вы просите помощи в решении проблемы эквестрийских аликорнов, — продолжила коричневая кобыла с жёлтой гривой. — Надеюсь, вы не забыли, что СтилХувз был известен как "Охотник на Аликорнов". Небеспричинно, между прочим. И ваши аргументы…
— Они не монстры, — рявкнула Вельвет Ремеди. — Они жертвы. Жертвы Богини. Жертвы Красного Глаза. И теперь, когда им открылся путь к свободе и индивидуальности, вы говорите так, будто их надобно истреблять.
— Мы должны поступать лучше, — заметила я, войдя в комнату. Мои слова полностью повторяли слова Лайфблума. Моё сердце полностью разделяло его мнение. Он видел, насколько не хватало стараний Общества Сумерек, насколько ничтожными эти старания казались. Примерно так же я ощущала и свои старания, в особенности если речь шла об адских гончих. После того как я увидела Вельвет и Кроссроадс, я почувствовала, что не только мы двое смотрели на мир без иллюзий.
Старейшина Кроссроадс внимательно посмотрела на меня, потом на Вельвет.
— Право на исследование, к которому вы хотите получить доступ, принадлежит экс-писарю Рэттлу, — начала она. — Вам повезло, что он выжил после нападения на город Дружбы. Сейчас Рэттл находится на лечении в Башне Тенпони, под наблюдением доктора Хелпингхуфа. Если вы хотите получить доступ к записям об экспериментах, вам нужно всего лишь спросить у него разрешение.
Вельвет Ремеди была удовлетворена таким ответом. Более того, это дало ей повод посетить хорошего доктора. (Очень хорошего доктора, не блуждающего по Пустоши в попытках продать Дэш.)
— Мы переоборудовали Брыклинский Крест под заставу Рейнджеров Эплджек, — сказала Старейшина Кроссроадс. — Его исследования находятся там в главном мэйнфрейме. Если он собирается помочь вам, то без разговоров даст свои пароли. Остальное — наша забота.
Коричневая кобыла переместила свой взгляд на меня:
— Вы хотели чего-то ещё, или это было только светским визитом?
Собравшись с духом, я произнесла:
— Мне нужен каждый Рейнджер Эплджек, которого ты можешь мне дать.
Старейшина подняла бровь:
— Грядёт битва?
— Ещё какая, — кивнула я.
* * *
Сегодня:
Ксенит рухнула на остроконечную крышу со звуком ломающихся костей, заскользила по разбитым черепицам и ударилась об зубчатые остатки дымоходной трубы.
Стерн приземлилась на верхушке крыши, стоя на задних лапах. Она прижимала к телу раздробленную переднюю лапу и смотрела сверху вниз на зебру, посмевшую бросить ей вызов в небе. Ксенит полностью доказала, что она была превосходным бойцом, как она уже доказывала это в Яме. Но то, что ты превосходный боец, ничего не значит, если ты ввязался в "воздушный бой" против превосходного летуна.
А эта зебра пользовалась крыльями так, будто только что их отрастила.
— Эта битва была обречена на провал с самого начала, — зарычала Стерн, думая, как лучше всего прибить эту вшивую рабыню. Её любимый вариант — расстрел из анти-мех винтовки — не подходил из-за болевшей повреждённой лапы. И зебра это видела. — Да кем ты себя возомнила?
— Я — никто, — тихо сказала Ксенит, отхаркивая кровь. Глаза Стерн округлились. Разве эта рабыня не была немой? Может быть, я перепутала её с другой зеброй. Не, это невозможно.
— Тогда с чего ты решила, что сможешь разделаться со мной? — недоверчиво прошипела Стерн, аккуратно спускаясь по покатой крыше. Она была как тёмный силуэт на фоне пылавшего красного неба Филлидельфии.
— С того... — Ксенит снова закашляла и застонала от боли в попытке сдвинуться, что только разозлило её. — ...Что я не одна.
— Чего? — Стерн с круглыми глазами проследила за тем, как вторая зебра появилась над её головой. Ветер скинул с неё капюшон плаща в тот момент, когда она нанесла сокрушительный удар копытами по спине грифины в районе позвоночника.
— Не. Трогай. Мою. МАТЬ!
* * *
Два дня назад:
Закат расстилался по всей Эквестрийской Пустоши, словно тяжёлое одеяло, усыпанное румяными цветами, заставляющими облачный покров пылать, подобно предупреждающим огонькам. Видок был такой, будто облака кровоточили.
Старейшина Кросс выделила нам целую дюжину Рейнджеров Эплджек и предложила нам полный доступ к их оружейной. Но я была вынуждена его отклонить; в этом бою пули не будут играть ведущую роль. Но я сама удостоверилась, что каждый Рейнджер был готов к сражению своей жизни.
— Паладин Строуберри Лемонэд?— спросил Каламити, выглядя впечатлённым.
— Младший Паладин, — застенчиво ответила кобыла. — Но да. И я, скорее всего, стану полным Паладином после этого. — Она даже не знала, чем "это" было, но это не поколебало веру в её голосе. Её бодрый голос стал немного более подавленным, когда она пояснила: — Повышения в звании в военное время быстро приходят.
— Какие новости с фронта? — скромно спросила Вельвет Ремеди.
— О, пальба между нами и Стальными Рейнджерами поутихла. Вторжение Анклава заставило Стальных Рейнджеров попрятаться по своим норам. — Исходя из того, что Кроссроадс сказала мне ранее, Рейнджеры Эплджек тем временем приложили свои усилия к помощи остальной части пустоши в борьбе против Анклава, укреплению позиций и зализыванию своих собственных ран. Но иного суждения от гордого молодого Паладина я и не ожидала. — Троттингем наш. Как и Мэйнхэттен. А в Филльдельфии сейчас невесть что творится, так что почему этот город нас должен сейчас волновать?
Потому что там сотни пони, нуждающихся в вашей помощи? Или как насчёт того, что там находится Штаб Стойл-Тек и их собственный мэйнфрейм? Или просто желание сделать что-то правильно?
Свои мысли я решила не озвучивать. Старейшина Кроссроадс имела в копытах более важные дела. Не было необходимости литься дождём на патриотический энтузиазм юного Паладина. Наслаждайся, пока можешь. Суровая реальность скоро заявит о себе.
Я подвинулась, вглядываясь в Эквестрийскую Пустошь через узенькое окошко небесного танка, позволяя моим глазам увидеть это в последний раз. За два месяца я навидалась ужасов, которых бы хватило на целую жизнь кошмаров, жестокости и безысходности, способных разрушить душу. Пустошь походила на труп — выглядела мёртвой и покинутой, не более чем пустая оболочка — который кишел ужасными тварями, питавшимися её гниющей плотью.
Тварями, с которыми я боролась. И боролась успешно, хоть победы и слишком часто давались большой ценой.
— Я Литлпип, — мягко объявила я, ведя беседу лишь между мною и Пустошью. — Ранена, но не побеждена… — Я искала что-то ещё, что могла бы сказать, но лишь одна вещь пришла из моего сердца: — И тебе не победить.
Мгновением позже мы разорвали завесу облаков над нами, и ночное небо открылось нам во всей своей красе, сверкая звёздами.
* * *
Сегодня:
Маленький огонек надежды возник в небе над Филлидельфией снова, пробиваясь вниз сквозь чёрно-красные облака, подобный падающей звезде. Эта звезда пульсировала, испуская потоки света ядовитых цветов, с каждой вспышкой становясь всё ярче и ярче.
КА-БУУУУУУУУУМ!
Огонёк надежды взорвался вспышкой ярче самого солнца Селестии, кольцо света невообразимых цветов разошлось из центра взрыва, гоня перед собой воздушную волну, уносящую отвратительные облака прочь.
Чистый и ясный солнечный свет пролился на отравленные улицы Филлидельфии с сияющего синевой неба.
Расширяющаяся токсичная радуга разорвала остававшиеся в воздухе Хищники и нанесла фатальный удар по уже вышедшему из строя «Рассвету». Падающая со страшным гулом массивная чёрная осадная платформа, казалось, разрушалась под собственным весом, разваливаясь на части и извергая из себя пегасов.
Крошечное пятнышко, бывшее совсем недавно сияющим огоньком надежды, продолжало падать, снижаясь на огромной скорости к Филлидельфийскому Кратеру, откуда оно и появилось ранее.