Я выбрала ещё одну.
Запись №72:
"Это Стойл-Тек. Это должен быть он! Сучары из Стойл-Тек заперли нас в своих маленьких чёртовых лабиринтах смерти и убивают. Теперь даже не одного за другим. Они нас убивают группами!
Какие садистские ублюдки могли такое сотворить?! Они убили детей!
Они что, не понимают, что мы единственный шанс пони на выживание? Эти Стойла должны спасать нас! Что за ублюдки могут играть в убийства с последними выжившими членами их же вида?
Мы даже не можем добраться до них. Всё это делается дистанционно."
Я выбрала следующую, игнорируя призыв Вельвет, чтобы я остановилась.
Запись №73:
"Ха. Ха. Шутите шутки над нами, не так ли? Мне приходит в голову, что то, что ударили мегазаклинания — тоже шутка. Мы считаем, что мир над нами был уничтожен. Потому что так сказали Стойл-Тек. И мы поверили. Но что, если это не так? Вся Эквестрия живёт своей повседневной жизнью в солнечном мире над нами, пока мы кричим, рыдаем и умираем здесь. И это всего лишь развлечение для каких-то больных, бездушных пони из Стойл-Тек.
Это единственное, что хотя бы имеет немного смысла во всем этом кошмаре."
Я потянулась к следующей записи, но Вельвет Ремеди уже физически меня остановила, оттащив от терминала.
— ЧТО?! — закричала я в чистой ярости, моё тело сотрясалось от дрожи, я чувствовала, что сейчас взорвусь.
— Литлпип, — сказала она, и я поняла, что она плачет. — Ты должна остановиться.
* * *
Каламити и Вельвет Ремеди послали меня искать последние две комнаты, V.I.P. комнаты, пока они выключали систему безопасности и открывали все двери. Это было хорошо. Они хотели, чтобы я отдышалась, успокоилась. Я хотела найти место подальше от них и начать разрушать всё, что попадётся на глаза.
Я была зла как никогда раньше, и я даже не могла вымести злость на источник моего гнева. Потому что они все мертвы. Мертвы десятилетия, столетия назад. Моё тело всё ещё трясло.
На баннере, что висел над дверью первой комнаты, было написано: "Винил Скретч". Это была её комната. Оригинальный, первый диджей Пон3. Я шагнула вперед, и дверь скользнула вверх.
Открывшаяся комната оставалась нетронутой с ночи вечеринки, проходившей через 3 месяца с того момента, как дверь Стойла Двадцать Девять запечаталась, поймав в ловушку пони, находившихся внутри.
Я ходила, осматриваясь. Стопки протоколов, вертушки, оборудование звукозаписи, место для еды и сна, отдельный туалет с ванной.
Я могла бы выплеснуть свою ярость на этой комнате. С каким удовльствием я топтала бы оборудование и записи... Но я не могла этого сделать. Уничтожение вещей, которые были любимы жившими здесь (хоть и недолго) пони, не противопоставило бы меня против гнусных пони, которые создали это место, а скорее было бы продолжением их работы. Вместо этого я левитировала несколько записей к себе в сумку. Когда я вернусь к остальным, я отдам их Вельвет Ремеди, чтобы она положила эти записи к себе в одну из медицинских коробок. Там им не будут угрожать вражеские пули, я всё ещё помнила то яблоко.
В этом номере был сейф. Я колебалась. Я чувствовала, что это немного странно — взламывать сейф знаменитости, пусть даже и давно умершей. Но, глубоко вздохнув, я достала свои инструменты и принялась за работу. Внутри я обнаружила старую детскую игрушку, несколько фотографий в рамочках и несколько плакатов. И ещё внутри оказалось четыре шара памяти. Первый, который попался мне на глаза, был подписан: "Последняя вечеринка Пинки Пай". Я сунула его в свою сумку и пошла в соседнюю комнату.
Вывеска над дверью гласила: "Шедоухорн".
Кобыла, заведовавшая техобслуживанием, была V.I.P. Стойла? Даже несмотря на мою едва сдерживаемую ярость, испытываемую к Стойл-Тек, компании, ненависть к которой невозможно было описать словами, какая-то часть меня осознавала, что здесь что-то было не так.
Дверь передо мной скользнула вверх, и я вошла. В этой комнате царил больший бардак. Повсюду валялись детали и металлолом. Стол был завален незаконченными проектами. К стене были приколоты чертежи различных систем Стойла. Один из них был содран, представив взору встроенный сейф. Я вновь принялась за работу. В сейфе обнаружилась ещё одна аудиозапись. Она выглядела неожиданно похожей на запись из кабинета Смотрителя.
Мне нужно было услышать это сообщение. Но часть моего разума кричала не делать этого. Я проигнорировала этот голос и включила проигрыватель. Раздался знакомый твердый, но уставший и наполненный грустью голос. Кобыла, похоже, читала сценарий, который уже успела возненавидеть.
"Привет, Шедоухорн! Следующая далее информация предназначена лишь для ваших ушей. Я обращаюсь к вам, потому что вы, ввиду преданности и чувства долга по отношению к нашей компании и окружающим вас пони, были выбраны для выполнения очень важного задания.
Меня зовут Скуталу. Вы наверняка меня знаете по... а, какая разница. Как меня это достало...
...Попробуем ещё раз...
Привет, меня зовут Скуталу, и я вице-президент Стойл-тек. Если вы слушаете эту запись, значит Протоколы Угрозы Категории Омега были активированы, и все граждане Эквестрии, выбранные для Стойла Двадцать Девять, были укрыты в самом высокотехнологичном сооружении для переживания апокалипсиса из когда-либо созданных.
Мне очень жаль. Я хотела бы, чтобы мы могли ещё как-нибудь помочь.
Чёрт, я бы хотела, чтобы всё это удалось предотвратить...
...Но вместо этого наша задача — спасти всех, кого можем, и постараться, чтобы такого больше никогда не повторилось. Для этой цели ваше Стойло было выбрано для участия в важном социальном проекте. Главной целью Стойла Двадцать Девять, как и любого другого, является спасение жизней пони внутри него. Но...
...Но у вашего Стойла назначение более важное, важнее спасения отдельных пони. Мы в Стойл-Тек понимаем, что нет смысла спасаться сейчас, лишь чтобы уничтожить друг друга потом. Мы должны разобраться, где мы сбились с пути. Мы должны найти лучший путь. И мы должны быть готовы встать на него, как только откроются двери Стойл. И продолжить существование в том, во что наши лидеры превратили Эквестрию...
...Чёрт. Как же мы до такого дошли? Проклятье, проклятье, проклятье!...
Мы... Наверное, мы дошли до такого... может быть... потому что мы пони. Мы пытаемся сделать как лучше. У нас наилучшие намерения. Но, когда что-то идет не так, мы впадаем в смятение, в замешательство. Или огорчаемся. Или злимся. Наша способность принимать мудрые решения ослабляется тогда, когда она нам больше всего нужна.
Плохие решения, эмоциональные решения... они затащили нас в никому не нужную войну. Они поставили нас на грань вымирания... и, раз вы это слушаете...
...за пределами...
... да катись оно всё пропадом. Катись мы все пропадом.
...
Извиняюсь. Я ненавижу всё это. Так хотелось бы, чтобы мир был как во времена моего детства. Но желания остаются желаниями.
...проклятье. Не могу ни одно записать так, чтобы не занесло. Уверена, вы интересуетесь, какое это вообще к вам имеет отношение? Зачем я вам это говорю? Не волнуйтесь, смысл все-таки есть; это не просто тирада какой-то пони из Стойл-тек, которая... уже мертва... не так ли?
...
У Вашего Стойла исключительный дизайн. Вопреки официальным документам, у этого Стойла нет абсолютно никакой линии связи со Стойл-тек. Вместо этого, в качестве замены обычной должности Смотрительницы, мы оснастили Стойло Двадцать Девять компьютерной системой класса Крестоносец.
Мэйнфрейм класса Крестоносец представляет собой самый продвинутый суперкомпьютер, когда-либо созданный пони, компьютер, вобравший в себя все передовые разработки в области техномагии. Крестоносец способен мыслить независимо, быть креативным и обучаться. Всего было создано три таких компьютера, другие два сейчас находятся в ведомстве Министерства Чародейских Наук и Министерства Крутости соответственно.