– Гм. Да, – сказал наконец он. – Розовое.
– А ещё там сказано, что в Филлидельфии свечение красное, – добавила Мисти. – Голубого я там не нашла – там больше про то, как с ними обходиться. Похоже, вернулись к тому, с чего начали.
– Ну, у нас тут есть ещё один источник информации, – сказал Лемон и обратился к ПТНИЦО-1: – Я знаю, ты в других исследованиях Соляриса не участвовал, но, может, тебе что-нибудь известно о каких-либо мегазаклинаниях, над которыми они могли работать?
– Ты думаешь, тут Солярис замешана? – сдвинула брови Мисти.
– Конечно известно, – ответил робот. – Я носил одно.
Остолбенелые, пони уставились на него. Лемон первым пришёл в себя:
– Ты… таскал в себе мегазаклинание?
– Да. Они заменили им пулемёт, – сказал робот. – И я тогда не знал, считать ли мне это улучшением, или нет.
Мисти кивнула:
– Инфильтрационный поньдроид. Ты был средством доставки.
Лемон взглянул на неё с приподнятой бровью.
– Нет, ну а что? – сказала та. – Я тоже иногда соображать могу!
Гуль усмехнулся:
– Ага, и сейчас моя очередь, – он взглянул на ПТНИЦО: – И ты его так и не доставил, верно? Поэтому тебя сочли неудачей и засунули на ту фабрику.
– Ответ утвердительный.
– И что прои… – Лемона прервал хриплый рык.
Мисти резко повернулась в сторону звука, доставая дробовик, и выстрелила. Череп дикого гуля разлетелся перед ней на куски.
Она застыла, в шоке уставившись на то, что натворила. Медленно, она повернулась к Лемону:
– Н-неделя уже прошла, да?
Лемон глубокомысленно кивнул:
– Угу. Прошла.
– Я… я просто услышала рык, заметила красный на ЛУМ-е и сразу включила ЗПС, – Мисти нахмурилась. – Я честно не думала, что ты серьёзно про тот «пали в лицо»-рефлекс говорил.
– Добро пожаловать на пустошь, – мрачно сказал Лемон и окинул взглядом площадь. – Небезопасное место мы выбрали. Слишком открытое. Тут нас любой гуль, шатающийся по окрестностям, заметит.
– И таки да, я вас заметил! – прозвучал позади голос. Необыкновенно гладкий и чистый для гуля. – О! Кого я вижу! Лемон Фриск, живёт и здравствует!
У Лемона округлялись глаза при виде того, кто выходил из развалин. Это был гуль, который действительно выглядел на свой возраст, и не только из-за разложения, как такового. Борода его, пусть и пощипанная временем да отгнившей кожей, была всё ещё довольно густа, а морщины у глаз почему-то вдруг напомнили Мисти о зимних посиделках в тёплом и уютном семейном кругу, хотя в их Стойле времён года и не существовало. Настоящий дедуля.
– Хотя, – продолжил гость с улыбкой, – ты же всегда как-то умудрялся на одном везении выживать, правда?
Лемон ухмыльнулся:
– Ага, живу и здравствую. А что ты тут забыл?
Мисти легонько постучала ему по плечу, глядя с вопросом и некоторой укоризной.
– А-хех, – замялся Лемон. – Мисти, перед тобой легендарный Жизнерад Бодрый, странствующий певец и автор песен, – Лемон обратился к другому гулю: – Жиз, это… Мисти Клауд, – улыбнулся ей, – моя… супруга.
Жизнерад улыбнулся:
– О, ну не приятный ли сюрприз, а? Я-то думал, ты в это больше никогда не вступишь!
– Ну-у, да-а-а… – протянул Лемон, – но… как-то уж случилось, понимаешь?
Певец серьёзно кивнул:
– Да. Это оно любит.
– Ну так что же привело тебя сюда? – спросил Лемон.
– О, у меня где-то здесь знакомые псы живут. Очень любят мои песни, – Жизнерад расплылся в ухмылке. – Вполне возможно, потому, что в них все пони гибнут. Кое-кто держит на них обиду. Но, знаешь… на мёртвых трудно обижаться, поэтому они не против, чтобы я заходил.
Лемон кивнул:
– Мы уже встречали одного из них, – он рассеянно посмотрел по сторонам. – А почему ты мне ничего не рассказывал об этом?
– О чём?
– О псах в Винниаполисе.
Жизнерад вскинул густую седую бровь:
– Тебе? Лемон, да тебя же в Стойле не поймать было! Ты, конечно, приходил, когда знал, что я там, но только ведь за песнями, а пообщаться никогда и не оставался. Тебе просто повезло, что у меня хорошая память на имена.
Он окинул взглядом площадь:
– Нам нельзя здесь оставаться. В этих домах полно гулей, и они придерживаются своего дневного распорядка. Для гладкошкуриков здесь куда безопасней по ночам.
Мисти с Лемоном удивлённо переглянулись.
– Хм, такое нечасто услышишь, – вслух подумала Мисти.
– Да, а ещё Алмазные Псы – это подземные жители, – добавил Жизнерад, собравшись вести всех в безопасное место. – Они отлично видят в темноте, а днём из них обычно мало кто вылазит, – гуль улыбнулся: – Так что бóльшая часть ночных кусак уже давным-давно упокоена, – с этими словами он развернулся и пошагал.
Заслышав щелчки радиометра, Мисти остановилась:
– Эм… а можно, пожалуйста, по безопасному пути?
– А, да, – ответил Жизнерад. – Простите, леди. Совсем забыл, – он сдвинул брови и принялся глядеть по сторонам. – Так, метки, метки, метки… – лицо его озарилось: – Ага! Вот! – он подошёл к стене и осмотрел её. – Да… отсюда попадём прямо в Конуру.
Лемон Фриск взглянул на отметины на кирпичной стене, оставленные явно когтями алмазных псов:
– Умно. А что они означают?
– Эти метки состоят из двух частей, – пояснил Жизнерад. – В центре – знак направления. Здесь, как видишь, три полосы, они символизируют когти.
– Ну, этот знак я узнаю, – сказал Лемон. – Родители Старс носили такой на её похоронах.
– А, так ты знаком с этими псами? – Жизнерад закивал. – Тогда неудивительно. Это их родовой символ. Здесь он обведён кругом, в котором есть линия, идущая вверх и направо. Это значит, что нужно обойти вот это здание, свернуть направо и идти, пока не встретишь другую метку.
Мисти взглянула на круглый знак:
– Тут ещё какие-то линии есть. Они что значат?
– Клин внизу означает направление хода в другую сторону, мы же идём к началу маршрута. Крест сбоку… – гуль кивнул в соответствующую сторону, где лежала светящаяся груда. – Ну, вы сами видите. Думаю, пояснять не нужно.