— Откуда ты узнала про Глиттер? Она только мне об этом говорила.
— Я… Не знаю я! — сам собой вырвался крик. — У меня в голове полно осколков и фрагментов разных воспоминаний, многие из которых даже не мои. Ты упомянул батут, а я вспомнила, что где-то уже видела эту хрень с орущими глазами. Но не знаю, почему вспомнила.
— Тебе приснилось что-то странное той ночью? — спросил Бабблгам. — Типа… что-то неестественное?
— Мне снилось, как меня утащили в Сиэдл и заставили пойти на свидание с Пекулиаром.
Желудок тут же скрутило от одного воспоминания.
— Мы пошли на карнавал. Было очень плохо, — я помедлила. — Однако там тоже был мишка. Что за хрень?
— Чувак, тебе не меня спрашивать надо, — всплеснул копытами Бабблгам. — Я просто хотел поделиться своими проблемами, а не разворошить случайно твои.
Я нахмурилась.
— Нет, это… я могу понять, Бабблс. Просто… у меня не укладывается в голове, отчего я чувствую всё тобой описанное столь… сильно.
— Может, какие-то штучки врачевателей?
— Не похоже, — ответила я, покачав головой. — Чувствовать чьи-то эмоции — это одно. А я ощущаю всё так, словно была там, в твоём сне. И во снах Паддл и Глиттер. Но помню их только обрывками, и… мне нужен единорог.
Бабблгам вздёрнул бровь.
— Типа, горячий и мускулистый или…
Я ударила его в плечо.
— Нет, понимающий в магии. Тут такое дело… мы как-то обсуждали с Блэкджек в Фолде — с Пекулиаром явно не всё чисто. И мне всегда хотелось выяснить, не обладает ли он какой-нибудь неведомой магией контроля разума.
— Ну, это та ещё мысль, конечно, — с каменным лицом проговорил Бабблгам. — Никакого желания нет представлять этого уродца роющимся в моей голове. Там несущие неврозы вообще-то.
Я фыркнула. Затем открыто рассмеялась. Никогда не сомневалась в остроумии Бабблгама, но услышав о «несущих неврозах», я чуть не лопнула от смеха.
— Просто держу в курсе! — ухмыльнулся жеребец. — У меня в голове всё так тонко настроено, чтобы я мог их избегать.
— Что ж… прекрасно тебя понимаю. Я бы тоже не хотела, чтобы кто-то совал нос в мой мысленный чулан.
— Дорогуша, ты ведь живёшь в этом самом чулане.
— А вот и нет!
Бабблгам закатил глаза.
— Ага, как скажешь. Продолжай убеждать себя. Впрочем, проехали — раз уж мы так разговорились, о чём ты там хотела потолковать?
Следующую пару минут я потратила на пересказ разговора со Сноу Берри и Хьюи. Говорить о предыдущем дне было чертовски странно, однако мне просто нужно было убедить хоть кого-нибудь, что я вижу всякую хрень и при этом не сумасшедшая. Хоть и надеялась на обратное.
— Получается, мы все начнём видеть разную хренотень из-за того, что тусуемся с Блэкджек? — спросил Бабблгам. — Потому что, не стану врать, это походит на её уровень вселенского пиздеца.
— Без понятия, — ответила я, закрыв лицо копытами. — Просто… спасибо, что выслушал.
— Я тебе даже чутка завидую, честно сказать. Видеть говорящих койотов довольно круто. По крайней мере пока они не в облике жутких ублюдков, — признался Бабблгам. — Хотя, может, это просто я не хочу оставаться в одиночестве.
Мои уши опали, прежде чем я ответила
— Я… кажется, никогда не думала об этом в таком ключе. Однако очень сомневаюсь, что Хьюи покажется тебе. В доме Сноу Берри жила ещё одна Незримая — Кажорток. Думаю, она стала духом-проводником шаманки.
— Совершенно в точку! Эта подлая плутовка — самая что ни на есть проводница Сноу Берри! — как по сигналу раздался голос Хьюи, носитель коего взобрался на спину жеребца и там и уселся. — Как бы Бабблгам ни был хорош, он бы уже встретил своего проводника, будь он, как и ты, отмечен духами. Хотя… есть у меня на примете один Незримый, который был бы не прочь поболтать с этим жеребцом, реши он когда-нибудь добавить в свою жизнь ещё больше безумия, как говорят нынче детишки.
Бабблгам странно на меня поглядел.
— Эм, ты как-то притихла, Треноди. Ты в порядке?
Я встряхнулась.
— Прости, Хьюи вылез не вовремя. И сказал, что я ему понравилась и теперь мне придётся иметь с ним дела до скончания дней, — койот ехидно высунул язык. — Однако он также упомянул, что если бы тебя отметили духи, кое-кто был бы не прочь с тобой поболтать.
— Правда? — вскинулся жеребец. — Кто?
После чего осунулся и грустно добавил:
— Прости, что звучу как отчаявшаяся размазня.