Когда Люси вернулась домой, Арчер сидел на выцветшем кресле у некого подобия камина, и задумчиво разглядывал старый серебряный медальон. Отец Люси казался очень мирным, похоже он, как и его дочь, за прошедшие несколько часов успел поразмыслить и успокоится, и совсем не собирался плеваться пеной. Он ничего не говорил, вообще никак не реагировал. Люси тихонько подошла к нему и поджав ноги присела рядом, теперь они молчали вместе. Это уже было чем-то необычным, совсем им не свойственным.
- Знаешь... - заговорил Арчер, но взгляд его так и не оторвался от медальона. - Я всегда понимал, что не был хорошим мужем. Вначале всё было хорошо, мы искренне любили друг друга с твоей матерью. Страстно. Я и не думал, что такой красавице может приглянуться такой агрессивный раздолбай как я. Но я полюбил её сразу, как только увидел, и позже сам не мог поверить своей удаче. Ты можешь мне не поверить, но мы были счастливы, вначале. Но позже... Всё немного изменилось. Это теперь я способен понять, но тогда мы были молоды и глупы, и особенно был я, а ещё и агрессивным. Твоя мать говорила, что никакие отношения, не должны лишать человека свободы, но я не понимал этого, да и сейчас не считаю это правильным. Я даже несколько раз поднял на неё руку... Сейчас, я бы... Я бы никогда не сделал этого опять. Ты можешь спросить почему? Ну, тогда мне причины казались справедливыми. Твоя мать была слишком хорошей женщиной, что бы бросить такой кусок дерьма как я.
Глаза Арчера заблестели в свете огней камина. К голове и сердцу Люси словно подкатила волна, на её глазах появились слёзы. Она положила голову на правую руку отца. Люси очень давно не делала такого, возможно в далёком детстве, а может даже никогда.
- Но даже тогда, по молодости, я бы никому не позволил навредить ей, я бы жизнь отдал, что бы спасти её. - говорил Арчер и с силой сжал старый серебряный медальон. - А потом родилась ты, и ты взяла всё самое лучшее от своей матери, быть может даже и свой скверный характерец, но он такой твой... Когда она... Когда я держал её окровавленную на руках... - продолжал Арчер, и теперь и из его глаз текли слёзы. - Она сказала только одно: "Не повторяй ошибок". И Бог свидетель я старался. Но ты всегда была не послушной, как ещё я мог донести до тебя важность тех или иных вещей. И быть может, я повторил их с тобой, Люси.
- Нельзя... Нельзя так отец... Нельзя угрозами и принуждением, или притеснениями сделать человека счастливым, или вызвать в его сердце что-то кроме гнева. Я знаю, ты всегда делал как лучше, так как для меня будет лучше, ты хотел, чего хотят и все родители, счастья для семьи. Но ты никогда не спрашивал лично у меня, какое моё счастье. Ты всегда выбирал его вместо меня...
- А как ты бы объяснила ребёнку, что нельзя лезть в гнездо змей, нельзя бить других. Ребёнок спрашивает: "Почему нельзя?", а ты не знаешь, как это объяснить, ведь эти правила нигде толково не написаны, они существуют в наших душах. Единственный пример, который я знал, это пример подобного. Если ты обидела кого-то, я должен был тоже повторить с тобой, наказать, что бы ты поняла, почему так нельзя. Это и объясняет необходимость послушания, и почему старших нужно слушать, потому что они могут знать что-то, чего ты не знаешь.
- Но и они забывают о чём-то, что так необходимо младшим. И пытаясь постоянно указать правильное, перестают замечать, как превращаются в тиранов. К тому же, а что если "правильно" для всех различно, и старшие попросту ошибаются?
Арчер не кричал в ответ, как это было раньше. Впервые на памяти его дочери, он проявил хотя бы малую толику уважения к её мнению.
- Твоя мать никогда не была моей собственностью. А ведь я считал наоборот, какое-то время. Видимо именно это она и пыталась объяснить мне, говоря о свободе. Но всё же ты моя дочь, и я наверное не раз перегибал палку... быть может даже бывал не прав. Но каждый раз наказывая тебя, я страдал вместе с тобой, никогда это не приносило мне какой либо радости, Люси. Возможно со временем, ты лучше поймёшь меня, дочь, когда и у тебя будут дети. И я бы хотел этого. Пусть, я буду драть задницу каждому проходимцу, который попытается заполучить тебя, но рано или поздно ты найдёшь достойного человека. И я хочу, что бы вы были счастливы, у вас были детишки, было будущее. И я не задумываясь умру за ваше счастье, и за ваше будущее. Я хочу, что бы у тебя была лучшая жизнь, Люси. Просто, что бы она была. А потому и не хочу, что бы ты хоть каким-то самым малым краем ввязывалась в то дерьмо, которое создают вокруг подонки и ублюдки.
- И потому, ты опять забываешь спросить меня, чего я хочу, и как. Ты опять выбираешь за меня.
- Я сделаю это, если им нужна жертва. По большому счёту вообще не важно, кто именно залезет в это змеиное логово, это могу быть и я.
- Но ты же понимаешь, что у меня больше шансов. - говорила Люси, и ощущала как оба они всё больше успокаиваются. - Ты всегда хотел, что бы я была сильная, ты многому научил меня, и теперь, когда пришёл момент применить свой потенциал, ты всячески ограждаешь меня. Мы все будем бороться за своё счастье и будущее, также и я должна сделать свой вклад... отец. Иначе всё что было, будет бессмысленным. Ты же сам говорил, что однажды я останусь одна, и должна быть сильной. И я сильная, и уже взрослая, и давно готова к жизни. И я не собираюсь погибать, я знаю, что смогу. Ты просто должен принять это, отец. Принять, и перебороть свой единственный страх.
Потом они вновь замолчали, надолго. Арчер периодически смотрел то на медальон, то на пламя в камине, то на свою дочь. За полчаса они открылись друг другу больше, чем за всё время до этого.
- Да. Ты сильная. И наверное я должен дать тебе волю. Мой отец почти никогда не говорил мне, что делать, и я тоже стал сильным, хотя наделал немало ошибок. Но всё же, я прошу тебя отказаться от этой затеи.
Арчер встал, и одел серебряный медальон своей жены, Люси на шею. До этого он запрещал дочери даже прикасаться к нему. Он хотел уйти в свою комнату, за занавесками, но остановился, и стоя спиной к Люси, лишь немного повернул голову и сказал:
- Я люблю тебя, Люси.
Арчер стал медленно уходить, но его дочь внезапно обняла его со спины, и со слезами в глазах прошептала:
- Я знаю, папа.
Люси и сама не могла в это поверить. Утреннее совещание, угрюмое молчание всех жителей Смоки и особенно её отца. Отец отпускал её! Отпускал на встречу смертельной опасности! Люси не могла поверить в это, и в то, что он так изменился за одну ночь. Арчер избегал её взгляда, всё время куда-то задумчиво смотрел. Со стороны казалось, что ему сообщили о скорой собственной кончине. Неверие не прошло даже когда Питоны, уже начали паковать свои дорожные сумки, а Арчер собственноручно паковал рюкзак Люси. Молчал и Люк, его взгляд был полон смятения и паники. Арчер пытался завести тему о том, что ему следует отправиться вместе со своей дочерью, но он заранее знал, что скажут остальные. Они не могли отпустить его, он был опорой их самообороны, и кому как не Арчеру сопровождать бойцов Смоки в будущем сражении. Абрам вызвался идти вместо него, и хотя этот чернокожий парень был не менее важен, чем сам Арчер, отпустить девушку саму с подобной компанией было бы не правильно. Люди понимали, что это самое малое, чем они могут помочь своему начальнику стражи, Арчер доверял Абраму, и тот пообещал, что защитит его дочь любой ценой.
Уже незадолго до выхода Люси молчаливо осматривала свою пыльную комнатушку, искала взглядом что-то, что может пригодиться ей в дороге. Но все её вещи были скорее хламом и в пути стали бы только обузой. В этот момент дом почему-то стал особенно родным. Лучи света, что пробивались сквозь крышу и окна хорошо освещали комнаты. Тот комфорт и уют, к которому Люси привыкла и перестала замечать, сейчас вновь обрёл свою силу и важность. Что-то внутри её протестовало, не хотело уходить и требовало отказаться от этой "глупой" затеи. Хотелось заплакать, но она не могла. Если бы кто-то заметил её слабость, на этом бы всё её приключение окончилось. Не смотря на все свои волнения и страхи, Люси хотела этого, хотела поучаствовать в этом "великом" событии, будучи его важной частью.