- Она еще не королева! – вскинула я подбородок, - не понимаю, чем она лучше меня! Тем, что не в борделе выросла, да?
Артур побледнел от гнева, глаза его потемнели, ноздри раздувались. Он сделал шаг ко мне, я прянула назад, почувствовала, как медальон на груди стал нагреваться. Да что с ним такое?
- Ты сейчас же пойдешь и извинишься перед Эрин! – заорал Артур.
Словно пощечину мне влепил.
- Хрен там! – зло бросила я, - даже и не подумаю!
- Ты это сделаешь! – Артур навис надо мной, - а не то…
- Не то что?! – выплюнула я, - ударишь меня? Попробуешь снова убить в поединке? В темницу бросишь?! Только попробуй, Артур! И я тебя убью!
- Знаешь, Гвиневра, - зло процедил он, - лучше бы ты не возвращалась.
Глаза его полыхнули злобным огнем, мою грудь ожгло, я резко отшатнулась, расширившимися глазами смотрела на человека передо мной и не узнавала его. Это был не Артур, не тот, которого я знала. Грудь словно тисками сдавило, сердце билось молоточками в висках. Я бросилась бежать прочь.
***
Утро застало меня за сбором вещей. Я так и не легла вчера ночью, в ужасе и отвращении металась по комнате, хватая то одну вещь, то другую. Мысли блуждали, прыгали в хаотичном беспорядке. Я поверить не могла, что Артур так поступил, заставлял меня извиняться перед этой девчонкой. Это был словно бы другой человек. Это было просто невозможно! Но разум меня не обманывал, не подводил. Своим глазам и ушам я привыкла доверять. Слез больше не было, остались злость и разочарование. Тем лучше, наверное, теперь не так тяжело будет уезжать.
Солнце уже совсем взошло, а Катарины все еще не было. Впрочем, наверное, стоит оставить девочку в Камелоте, порекомендовать ее, например, Элизе. В конце концов, я совсем не знаю, что ждет меня в моих владениях, а путешествовать я и вовсе привыкла одна. Тем более что Катарина и Блу явно симпатичны друг другу, не стоит их разлучать.
Собрав вещи, я подошла к окну. На холмах горели костры, и гореть они будут еще два дня. Я, сощурившись от яркого света, смотрела на восток, туда, куда собиралась отправиться. Самый лучший Бельтайн в моей жизни, будь оно все проклято!
Когда дверь в покои с громким стуком распахнулась, послышался лязг оружия и топот ног, я злобно оскалившись вылетела из спальни. В комнате было тесно от солдат.
- Леди Гвиневра, - холодно склонил голову в приветствии Бедивер.
Я скользнула по нему презрительным взглядом, винила именно его в сводничестве, почти ненавидела за то, с какой радостью он вчера объявлял о помолвке. Посмотрела на бледного Тристана, тот отвел взгляд.
- Что надо? – я решила не играть в манеры.
- Леди Гвиневра, - снова произнес Бедивер, - вы арестованы по обвинению в убийстве короля.
______________________________________________________________________________
1. Бог света и солнца в древней Ирландии
2. Кельтская триликая Богиня Огня: огня вдохновения, поэзии, художественной ковки, исцеления, плодородия и гадания.
3. Покровительница домашнего очага, верховная жрицей кельтских обрядов и богиня-защитница общины кельтов
4. (брет. Три моряка) – бретонская народная песня:
“Три юных моряка (тра-ла-ла, ла-ла-ла-ла)
Три юных моряка отправились в моря
Три юных моряка (тра-ла-ла, ла-ла-ла-ла)
Три юных моряка отправились в моря
Скользя по водной глади, скользя по водной глади
Скользя по водной глади, скользя по водной глади”
5. Песня “An hini a garan” - традицигонный бретонский гверз (бр. “gwerz” - “плач”, один из самых узнаваемых жанров бретонской песенной традиции. Это обыкновенно длинные и печальные песни, с минимумом инструментального аккомпанемента (исторически и вовсе исполнявшиеся а-капелла) в которых рассказывается некая история), повествующий о трагической любви мужчины к девушке, чувства которого родились еще в детстве
========== Глава 7 ==========
- Что? – мне показалось, что я ослышалась, инстинктивно попятилась и замерла, расширившимися от ужаса глазами, глядя на присутствующих.
Я почувствовала, как закружилась голова, перехватило дыхание, словно меня ударили под дых. Я отчаянно зажмурилась, надеясь, что это дурной сон, но когда открыла глаза, окружающая реальность никуда не делась.
- Что ты говоришь такое, - растеряно произнесла я, посмотрела на хмурого Тощего, - Тристан…
- Взять ее! – выплюнул друг, круто разворачиваясь и выходя из комнаты.
Я ринулась было за ним, желая получить объяснения, понять, услышать, что все это злая и жестокая шутка. Перед моим лицом с лязгом скрестились копья. На мгновение мелькнула шальная мысль бежать, вступить в неравную схватку. Мелькнула и тут же пропала, но не потому что я испугалась, на меня навалились апатия и отупение. Я позволила заковать себя в кандалы и вывести из комнаты.
По пустынным коридорам замка мы шли в гробовом молчании, лишь топали сапоги, да лязгало оружие. Это же неправда. Неправда! Артур…мертв? Да нет! Так не бывает. Так не могло быть! Я в растерянности огляделась по сторонам, замедлила шаг, получив за это болезненный тычок древком копья в спину. В камеру в сыром и мрачном подземелье меня буквально втолкнули. С грохотом захлопнулась решетка, со скрипом провернулся ключ в замке. И я будто отмерла, кинулась в панике назад.
- Бедивер! Что…что….- я заикалась, воздуха не хватало, - что произошло?
Канцлер притормозил, лицо его искривилось от презрения и ненависти.
- Что произошло? Ты убила короля!
- Нет, - прошептала я, - нет. Нет.
Я в отчаянии помотала головой.
- Да, мы поругались, - сбивчивым свистящим шепотом начала объяснять я, - но потом я ушла к себе. Я не выходила из покоев. Нет! Артур…
- Не смей произносить его имя! – заорал Бедивер, изо всех сил жахнув по решетке, в которую я судорожно вцепилась. По железу прошла дрожь, заставив меня отшатнуться, - ты убила его! Я своими глазами видел его тело, а рядом твой меч. Стража слышала вчера, как ты грозилась убить его!
Я вздрогнула всем телом, прижала ледяные ладони к щекам.
- Нет. Нет, - я мотала головой, как помешанная, - нет, Бедивер. Нет. Все не так. Все…
- Тебя казнят через два дня, - бросил канцлер и ушел.
Блуждающим взором я скользила по камере: сырое и грязное помещение, в одном углу – соломенный тюфяк, покрытый какими-то пятнами сомнительного вида, в другом – ведро для справления естественной нужды, все в потеках дерьма и мочи, узкое окошко под потолком, пол усеянный крысиным дерьмом.
- Нет, - все шептала я, - нет.
Я не могла поверить в то, что Артура больше нет. Мы поругались вчера, наговорили друг другу ужасных вещей, а теперь его нет. От одной мысли, что я больше не посмотрю в серые глаза, искрящиеся усмешкой, не увижу улыбки на губах, не услышу родной голос, не почувствую тепло его тела рядом, меня скрутил мучительный спазм. Я едва добежала до ведра, и меня вырвало выпитым ночью пивом, потом желчью. Но даже когда уже ничего не осталось в желудке, он продолжал мучительно сокращаться, заставляя меня согнуться в три погибели. Наконец, меня отпустило, я вытерла губы тыльной стороной ладони, во рту прочно поселился горький привкус желчи. Я кое-как дотащилась до тюфяка, на который и упала, кандалы звенели при каждом моем движении, натирали запястья. Но все это было неважно. Артура больше нет. Он убит. Мною? Но боги! Я же не сошла еще с ума, я помню все, что происходило вчера. Мы расстались с Артуром, а потом я не выходила из своих покоев до утра. Я его не убивала! Тогда кто? Нет. Нет. Я снова в отчаянии замотала головой. Не важно. Не важно. Его больше нет. Я охнула, горло сдавило от подступивших рыданий, но слез не было. Я с ужасом осознавала, что не могу плакать. Мне, наверное, стало бы легче. Но я не могла. Нет. Так не бывает. Я изо всех сил закусила губу, чтобы не завыть от боли и ужаса, от необратимости того, что свершилось. Как же так? Как такое вообще могло произойти?
Я не знаю, сколько я так просидела, раскачиваясь взад и вперед, бормоча себе что-то под нос, ловя злобные взгляды охраны, что проходила мимо. Взгляд мой блуждал по полумраку камеры, выхватывая какие-то незначительные фрагменты, вроде выцарапанных ругательств на стенах или пятен на полу, подозрительно похожих на плохо затертую кровь. Узкий прямоугольник света из небольшого окна полз по полу, отмеряя время моей жизни. Но какое она теперь имела значение, если Артур мертв.