Фальшивая Кармен
Фальшивая Кармен
Место действия - речной круизный теплоход, маршрут «Москва - Астрахань - Москва», наши путёвки - с двухразовым питанием: обед и ужин. У Кармен питание трёхразовое, как она говорит, полноценное. У нас, значит, неполноценное... Но я молчу. Потому что Кармен далеко за восемьдесят. Она сидит за нашим столиком в ресторане верхней палубы, вернее - восседает. Иначе и не скажешь. Иначе её не назовёшь: идеально прямая спина, аскетическая худоба, вздёрнутый подбородок, лебединая шея. Шея, впрочем, всегда была прикрыта шелковым шарфиком - ведь я уже говорила вам, что Кармен была старой, о-оо, очень старой. Но назвать её старухой не поворачивался язык.
Каждый день в одно и то же время мы с мамой (я путешествовала с восьмидесятилетней мамой, опасаясь оставить её одну. На теплоходе ей нравилось, ей было хорошо, и я могла спокойно отдыхать, не беспокоясь о ней) поднимались в верхний ресторан и приветствовали Кармен: «Добрый день, приятного Вам аппетита». Кармен улыбалась улыбкой Джоконды и милостиво кивала в ответ. Одета она была, знамо дело, не в ширпотреб, то бишь Молдова-Тайвань-Кыргызстан. Наряды Кармен (она меняла их довольно часто, каждый раз приводя нас в изумление тщательно подобранными «аксессуарами») явно были сшиты на заказ или куплены в эксклюзивном бутике. Ив Сен Лоран, Карден, Дольче Габана. Юдашкин со Славиком Зайцевым отдыхают...
От неё исходил волшебный флёр, неуловимый шарм, словом, это было само очарование. Очарование было одето в чёрно-красную цветастую (но не кричащую) шерстяную юбку, кремовую шелковую блузу и курточный серо-стальной жакет, с которым она не расставалась, так как палубы хорошо продувались волжским ветром, особенно когда мы проходили водохранилища.
Чёрные волосы аккуратно уложены в классическое каре, из-под чёрной чёлки на меня смотрели живые глаза, в которых светилась тайна, ведомая ей одной... Аристократически худощавые руки с узкими кистями, пальцы в чернёном серебре колец. На левой руке - красивый перстень с красно мерцающим гранатом. И невыразимая, через край - грация.
- Валентина, - томно произнесла она, представляясь.
- А... отчество?
-Детка, какое отчество? При чём вообще отчество? - театрально возмутилась наша новая знакомая, и я пристыжено опустила глаза, признавая её правоту.
Действительно, какое может быть отчество у Карменситы, Кармен. Она была словно ожившая Кармен-сюита. Она дышала морским свежим бризом и источала аромат андалусских золотых апельсинов. В былые времена андалусские красавицы брызгали себе в глаза содержащимся в кожуре свежего апельсина ароматическим маслом - чтобы придать взгляду тот самый, знаменитый андалусский блеск.
Признаюсь, так и быть: прочитав про «секрет испанских глаз», я сделала то же самое - крепко сжала в кулаке апельсиновую шкурку и бесстрашно брызнула в широко раскрытый глаз. И тут же зажмурилась: глаз щипало и жгло неимоверно, по щекам полились слёзы, но я мужественно провела ту же операцию со вторым глазом. Когда резь и боль немного прошли, посмотрела в зеркало - и увидела тот самый блеск... Андалусийский.
Плечи распрямились сами собой (хотя куда уж прямее), подбородок приподнялся (хотя куда уж выше...), на губах заиграла торжествующая улыбка. Знай наших! Купим апельсинов и сотворим с собой это древнее чудо, и у нас получится, не сомневайтесь. Вот же - видите, я стою, вся такая... Ах!
- Алик, иди сюда!
- Ну, чего тебе?
-Ты что, не видишь ничего?! Посмотри!
- А что я должен видеть? Апельсином пахнет... вкусно. Ты апельсин, что ли, ела?
- Не угадал.
-А тогда - что?
-А ты посмотри мне в глаза. Нет, ты ближе подойди. Ближе, ближе... ещё ближе...
...
Всё-таки апельсиновое масло творит чудеса.
Так о чём я? Ах, да, теплоход... Ресторан... Словом, Валентина, была - Испанией. И я прозвала её - Кармен. Она об этом так никогда и не узнала.
Первые два дня Кармен окружала аура ледяного молчания (поющие льдинки в хрустальном бокале с шампанским «Ив Роша», розлив, полагаю, французский, иначе его не стоит пить - подделка с лёгким флёром высококачественных отечественных дрожжей).
Оставалось только догадываться - о её судьбе. О судьбе великолепной чёрной трости, на которую она опиралась при ходьбе и без которой, кажется, не могла передвигаться. Трость отлично вписалась в пейзаж (в картинку, в кадр, в ткань художественного полотна - как хотите, называйте это как хотите).
Оставалось только догадываться, и я придумала ей - судьбу. Вариантов было два: либо Большой Балет (непременно большой, кордебалет оставим для других), либо легендарный ГИТИС. Наша соседка по столу (столик был на четверых) склонялась к первому, я склонялась к последнему. И молила бога, чтобы он подсказал правильный ответ.