Почему я ему всё выкладываю?! Он меня одурманил что ли?
Олэнтор отстранил меня за плечи поглядел в глаза:
— Позвоните снова и скажите, пусть не едет.
— Что?!
— Я возьму своего лекаря и сам съезжу к вашей сестре. Мой личный экипаж доедет до Вестингса за два часа, а может и меньше.
— Нет, ваша светлость, не стоит так беспокоиться!
Нельзя допустить, чтобы генерал-захватчик, тот кто посадил моего отца в темницу, явился в дом моей больной мамы. Её удар хватит! Да он быстро раскусит и её, и Джеральда, если не предупредить!
— Нельзя, — я упёрлась ладонями в грудь Олэнтора. Какая она крепкая и жаркая. — Ма…, то есть моя сестра, чужих домой не пускает. Она не поверит вам, что вы от меня. Не стоит, правда, генерал.
— Тогда поедемте вместе. Я весь день ощущаю ваше сильнейшее волнение и теперь понимаю, из-за чего. Волноваться вредно, Луиза. Звоните.
— А как же дети?
— Поедут с нами. У моего экипажа новейшие рессоры, на дороге совершенно не трясёт, и я приобрёл детские кресла, в которых можно спать — это для поездок на плавание. Ну, что? Давайте уже, звоните.
Я потянулась в карман, судорожно думая, о том, что придётся провести с Олэнтором, одним из главнейших моих врагов несколько часов в тесноте кареты, и мне подурнело.
— Поехали скорее, Луиза. Если поторопимся, то может, ещё удастся ночью хоть немного поспать, — отрезал генерал.
12
Я осталась в гостиной с Кэти и Мэри, протянула девочкам укатившийся мячик, а генерал отправился наверх за тёплой одеждой. Олэнтор грациозно взбежал по лестнице, и только когда он скрылся в тёмном проёме второго этажа, я поняла, что все эти мгновения пялилась на него. На его широкую спину, крепкие бёдра. Олэнтор хищник, сложенный из сплошных мускулов и лишь для приличия одетый в мундир.
Боги, о чём я снова думаю?
Он опасен, очень опасен! Через два часа, стоя посреди нашей хижины в Вестингсе, он может догадаться, кто я. Я не должна этого допустить!
— Где моя доля, Лиззи? — заговорщицки прошептала леди Рут мне на ухо, подкравшись сзади.
Я чуть не вскрикнула от испуга, но прикусила губу.
— Я слышала, что ты попросила аванс, и тебе его выдали. Делись! — сказала управляющая, вытягивая ладонь.
Я сунула руку в карман и сжала купюры, готовая сражаться за них.
— Мне очень нужны эти деньги, чтобы помочь маме. Я вам потом отдам, — сквозь зубы проскрежетала я.
— А как же слово аристократа? Ничего не значит? Я так и думала, что все вы обманщики и только прикидываетесь высшими. Правильно короля Габриэла приговорили, он перестал соблюдать законы.
Мой отец нарушил кодекс тёмных, послал своих советников грязными словами прямо на заседании правительства и пошёл кататься на лошади, помял цветочные клумбы с редкими саженцами, которые росли в королевском парке, а затем пил пиво в трактире. В общем, нарушил несколько пунктов кодекса. Он больше не мог быть королём, а сына у него не было, только я, единственная дочь. И тогда, несмотря на мой договорной брак с герцогом Витто, во дворец слетелись охотники на мою руку, сильнейшим из которых был король Ирсланда — Тир, он выдвинул себя временным правителем, и никто не мог воспротивиться. Тир мечтал закрепиться на троне Валлирии, сделав меня своей женой. Герцог Витто, которому я была обещана, испугался и тут же отошёл в сторону. Но надежды он не терял, и держал меня на короткой верёвочке, иногда подкидывая немного денег. Витто надеялся, что временный срок Тира скоро истечёт, и тогда он быстренько женится на мне и сядет на трон, который ему обещал мой отец. Витто заставлял меня испытывать чувство долга, а я как аристократка не могла пользоваться чужими благами просто так, и морально готовилась рано или поздно выйти за него замуж. И в тот же вечер утопиться, потому что принадлежать ему я не желала с того самого дня, как отец объявил о помолвке. Так что отчасти я рада, что ударилась в бега, — по крайней мере, я свободна. Но слово аристократа для меня не пустой звук, на нас держится мир, на законах, которые мы поддерживаем, сами соблюдая их в первую очередь. И оттого, что мой отец совершил плохие вещи, я вдвойне должна поддерживать честь семьи.
Я глубоко вздохнула, разжимая кулак в кармане, достала купюру и протянула госпоже Рут.
— О, славная девочка держит слово, — проворковала она, убирая деньги в карман.
Я приблизилась к детям и присела рядом на ковёр, погладила по головке Кэти, провела по спинке Мэри, она кусала мячик, слюнявя платьице. Кэти же обводила пальчиком цветы на покрывале, свисающем с кресла. Кажется, малышка уже что-то понимает в искусствах, надо дать ей цветные карандаши и научить рисовать.