Веру Ивановну Мезенцеву, матушку Макса и Кати, стройную, еще не утратившую обаяния и красоты женщину, на работе уважали, да и соседи любили за легкость в общении и надежный характер: сказала – сделала. Да и нелегко ей в жизни пришлось – двоих ребят одна, без отца растила – война, супруг от ран умер.
– Ну, побежала…
– Мам, и я тоже…
Проводив своих, Максим заглянул в сарай – место своего подросткового обитания. Как будто ничего не изменилось, словно бы и не было этих трех лет! Койка, старый верстак, радиодетали… Фотоувеличитель с ванночками и фонарем. Бачок для проявки пленок.
Вот здесь когда-то… Да что там – когда-то? Вся жизнь прошла… все детство.
Он уселся на старый табурет, чувствуя, как запершило в горле. Вдруг вспомнилась Лидия Борисовна, Лида… Обворожительно красивая учительница французского языка, практикантка, в которую был влюблен. И которую потом убили… Как вспомнишь – жуть! Лучше не вспоминать. И все же – Лидия, Лида… И как они с Женькой тогда… А потом Женька писала длинные письма, похоже, была влюблена… Хотя почему была? Верно, и сейчас… Хорошая красивая девочка – Женька.
Вечером посидели. Пришли соседи – Потаповы, Андреевы, Цветковы, еще несколько человек от Веры Ивановны, с работы. Супруги Колесниковы тоже заглянули, правда, ненадолго. Жаль, Женьки не было. Зато пришел участковый, старший лейтенант милиции Дорожкин или просто – Игорь. Парню недавно стукнуло двадцать пять, вот уже два года он ухаживал за младшей сестрой Максима Катериной, ухаживал небезуспешно – дело шло к свадьбе. Собственно, Катя-то его и притащила…
– Да не стесняйся ты, Игорь! Входи…
– Сейчас… вот разуюсь… Вера Ивановна, здрасте.
– Да не надо разуваться, входите, садитесь, вон…
– О, какие люди! – увидав участкового, оживились гости. – Игорь Яковлевич! Товарищ старший лейтенант! Ну, как там наша доблестная милиция поживает?
– Ничего, живем. Боремся, так сказать.
Поправив светлую, лезущую прямо в глаза челку, участковый уселся за стол. Катерина бросилась помогать матери.
– Вот, вареники, капуста… Кушайте, дорогие гости, угощайтесь. Мужчинам – беленькой!
– Не-не, Катя, мне красного, – запротестовал Александр Федорович, – Завтра на работу, за руль.
– Всем на работу! Всем за руль…
– Да сами-то садитесь уж, хватит бегать!
Виновник торжества сержант советской армии Максим Мезенцев смущенно сидел во главе стола и не знал, куда деть руки. Выпили бы уж скорее! А там…
– Вера! Катя! Садитесь же!
– Сейчас, вот хлеба порежем.
– Да успеете с хлебом… – на правах самого старшего слово взял сосед Ефим Палыч Потапов. Колхозный бригадир – осанистый плотный мужчина с вислыми усами и большими залысинами.
– Ну, что сказать, Максим… – Дождавшись тишины, Ефим Палыч поднялся с места. – Отслужил ты, все мы знаем, честно и достойно. Теперь вот вернулся. Удачи тебе и… найти свою судьбу!
Сказав так, Потапов искоса глянул на сидевшего рядом сына Юрия с супругой Раисой – белесой красоткой, продавщицей универмага райпо. Тут же сидела и дородная супружница Ефима Палыча, Светлана Тихоновна, и дочь Нюра – смешливая, склонная к полноте блондиночка с большой грудью… и вообще – все при всем.
– За тебя, Максим!
Все разом чокнулись, выпили, потянулись к закускам. Хлопотливая Вера Ивановна вновь убежала на кухню.
И вновь ее усадили.
– Выпьем за мать!
Пошла беседа. Немного порасспрашивали Максима про Венгрию, потом долго ругали израильских милитаристов, греческих «черных полковников», американцев – за войну во Вьетнаме и Китай – вообще за все. Обсудили полет на Венеру советского космического аппарата и вполне искренне, от души, похвалили Политбюро и лично Леонида Ильича Брежнева – за пятидневку.
Пятидневная рабочая неделя (вместо шести) была введена Указом Президиума Верховного Совета СССР еще в марте.
– Да, мужики… Пятидневка – это вам не шесть ишачить! По хозяйству хоть управляться есть время!
– Ой… как-то по-кулацки вы рассуждаете, дядя Ефим!
– О! Нашли кулака, ага, здрасте! А кто на Доске почета висит?
– Да ладно, дядя Ефим, не обижайся.
– Молодец Леонид Ильич – что тут скажешь?
– За Ильича!
– За Ильича, братцы!
Потом включили старенькую радиолу.
Молодежь принялась танцевать. Нюшка Потапова сразу же утащила Макса, прижалась объемистой грудью. Мужчины вышли на крыльцо – покурить. Дорожкин – тоже, хотя давно уже пытался бросить и даже вполне успешно бросал. Месяца на два, а потом опять начинал – работа-то нервная!