Николаевич.
- Белое я точно не хочу, - покачала я головой.
- Вика! – возмутился Макс.
- Ну, что опять не так? Белое я не одену! Белое надевают на
невинных девушек, а я свою невинность потеряла восемь лет назад.
- По-моему, в наше время это никого не волнует, - улыбнулся Яков Николаевич.
- А меня волнует, - покачала я головой, - мне нравится вот это, персиковое.
- Неплохой выбор, - одобрил меня хозяин заведения, - у нас личные портнихи, у нас есть образец, у вас какой размер?
- Сорок четвёртый.
- У нас сорок пятый, сейчас померяете его, наши портнихи его подошьют, и вы увидите, как оно на вас смотреться будет.
Надо же, какой сервис, думала я, идя по коридору, и постучалась в нужную дверь.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, заходите, - кивнула портниха, - вы платье мерить?
- Да, - кивнула я.
Платье смотрелось на мне замечательно, оно было без всяких бретелек, обтягивающее чуть ниже бедра, а дальше шло пышной юбкой, ну, не совсем пышной, колоколом. К платью прилагались перчатки, и изящная, прозрачная шляпка с бантом.
- Фату точно не хотите? – спросила портниха.
- Точно, - кивнула я
Вернулась я, чрезвычайно довольная, и застала Максима за тем же занятием, что и оставила.
- Умоляю вас, отговорите его от синего костюма, - воскликнул Яков Николаевич, - ему это совершенно не идёт.
- Синий? Ты спятил? – налетела я на Макса, - ты будешь похож на прокурора.
- Сейчас в моде чёрный, - вклинился хозяин конторы, - и красной рубашкой будет эффектно.
- Да он будет на цыгана похож, - скривилась я, - по-моему, лучше всего белый костюм, со светлой рубашкой.
И он померил то, что я предложила, и оказалась права.
Светлый костюм шёл Максиму невероятно, и со светлыми
волосами вовсе не сливался, а был удивительно гармоничен.
После конторы Максу позвонили из отделения и вызвали на
очередной труп, я, конечно, немного расстроилась, хотелось
всё-таки провести время с любимым.
- Я скоро, - сказал Макс, впрыгнул в машину и уехал, а я пошла в ближайший торговый центр.
Купила красивое, серебристое платье, ещё кипу вещей, а потом зашла в отдел в нижнем бельём, где приобрела пару ночных рубашек, до неприличия коротких, и вышла оттуда.
- Ой, Вика, ты? – услышала я, и обернулась.
Передо мной стояла женщина лет тридцати, а то и больше, и я на всякий случай кивнула, лихорадочно пытаясь сообразить, кто передо мной.
- Не узнаёшь, что ли? – воскликнула она, - я Алена Беленькая.
- Ленка? – сообразила я, - Боже мой! Сколько лет, сколько зим! Мы с тобой так давно не виделись. Ну, ты как?
- Да никак, - пожала она плечами, и только тут я увидела, как она бедно одета.
Лёгкая, коротенькая куртёнка на рыбьем меху, у сапог подмётки отлетают, а уж шапка чего стоит!
- Как здесь всё дорого, - сказала она, жадно разглядывая мою белую, песцовую шубку, и бриллианты, поблескивающие в ушах.
Мне даже неудобно стало, а ведь в то время, когда мы в школе учились, она очень хорошо жила.
Родители Аленки были дипломатами, а она ходила, задрав нос, и никого вокруг не замечала.
Из девчонок, я имею в виду, и всё время говорила, что после школы в МГИМО поступит, тоже станет дипломатом, и замуж за дипломата выйдет. Девчонки фыркали, а мальчишки за ней бегали.
Особой щепетильностью она тоже не отличалась, и, ничтоже
сумняшеся, отбила парня у своей единственной подруги.
Раздеваясь в школьной раздевалке, я услышала всхлипывания, и нашла Ритку, сидящую на подоконнике, и заливающуюся слезами. На вопрос, что случилось, Рита сказала, что Алена отбила её любимого, и сегодня они идут в кино.
Ох, как я обозлилась, ни в сказке сказать, ни пером описать.
Хороша подружка!
И я, тем же вечером, вырядившись, как последняя, простите за
выражения, проститутка, под присмотром Артема, чтобы на меня в таком виде кто не напал, пошла вслед за ними в кино,
а потом в кафе, и отбила Всеволода у Алены.
На следующий день, в школе, она кинулась на меня с кулаками, и мы со вкусом подрались. Учителя еле нас растащили, вызвали родителей, и прочихвостили так, что, ей – Богу, надолго запомнилось.
Я потом рассказала ребятам причину нашей драки, и мы устроили Аленке тёмную, только уже втайне от педагогов.
И вот теперь эта воображала, отбивающая парней у подруг просто так, ради спортивного интереса, стоит передо мной, опустив глазки в пол.
От прежней заносчивой девицы не осталось и следа, теперь передо мной стояла изрядно побитая жизнью женщина, правда, до сих пор красивая, но изрядно постаревшая.
- Господи! Что с тобой случилось, Ленок? – протянула я, разглядывая её.
- Да со мной вроде всё в порядке, - пожала плечами Аленка, - только замуж вышла не за дипломата, а за электрика, и родила пятерых детей.
- Ты спятила? – возмутилась я, - судя по твоей одежде, тебе бы одного прокормить бы, уж извини за резкость.
- Сколько Бог дал, столько и родила, - пожала она плечами.
- Ленка, что с тобой?
- Со мной? Вроде всё порядке.
- Пойдём, внизу кафе есть, поговорим, - я потянула её вниз.
- Там дорого.
- Я угощаю, - я закинула в машину пакеты, и мы пристроились в кафе.
Я заказала кофе – глясе, сок, пирожные, и стала расспрашивать.
После школы Алена, как и говорила, поступила в МГИМО, родители нашли ей жениха, дипломата, и начиналось всё хорошо, но...
Родители Аленки отправились в круиз по Африке, где подхватили лихорадку Эбола, и от неё умерли.
Алена не могла в это поверить, но ещё хуже ей стало, когда она поняла, что осталась без гроша в кармане.
Огромная квартира на Тверской, дача, всё оказалось казённым,
и Алена на это право не имела, ей осталась только квартира
бабушки, однокомнатная. Туда Алена и переселилась, после того, как её вытолкали из прежней квартиры.
Жених, который после смерти родителей девушки, понял, что
брак с Аленой не такая уж и выгодная партия, быстро исчез с её горизонта, и через год женился на дочери какого-то ювелира.
А Алена медленно скатывалась в пропасть. Платить за обучение в престижном университете ей было нечем, ведь её держали там только благодаря её отцу, у неё же не было ни малейшего призвания к учёбе.
И из МГИМО она быстро вылетела, долго не могла найти работу, и стала продавать то, что её родители копили долгие годы, картины, но, когда дело дошло до драгоценностей и посуды, она охолонула.
Ну, продаст она всё это, а, когда всё кончится, что делать?
И она пошла работать на завод, зарплата была копеечная, но там она познакомилась со Славой, молодым электриком, и решила ковать железо, пока горячо.
Через два месяца они сыграли свадьбу, Алена удочерила
трёх дочек, и родила двух сыновей, жизнь текла потихоньку, драгоценности, некогда скопленные родителями Алены, у них украли.
Беленькую чуть инфаркт не хватил, когда они пришли с работы, и застали в квартире разгром. Фарфора не было, серебряной посуды, и драгоценностей тоже.
Они хотели купить более приличное жильё, продав драгоценности. У Славы была двушка, у Алены однокомнатная, и, доплатив, они хотели купить комнаты четыре, продажа драгоценностей как раз решила бы дело, и теперь они сели на мель.
- Странная штука – жизнь, - говорила сейчас Алена, - не предполагала я, что так будет.
- Я не понимаю, зачем детей удочерили? – воскликнула я, - вам бы самим как-нибудь прожить, а тут целая орава.
- Это Слава захотел, а я послушная жена, - воскликнула Аленка.
Я за голову схватилось, а Аленку несло дальше.
Теперь она стала жаловаться, с девчонками она не справляется,
им уже по шестнадцать, они их удочерили, когда им было по
семь лет.
Названные сёстры готовы друг другу глотки перегрызть из-за