Зачем ему знать, что творится у меня на душе и в сердце? Своими чувствами он делится не охотно, почему я должна? Это не честно, не по правилам!
Но что-то мешает мне возразить, отвести взгляд, солгать. Боже, какая я тряпка. А он… мерзавец — видит меня насквозь. Он знает. Он все знает. Это я дурочка, слишком не умело скрывала чувства.
Костя словно толкнул меня к краю обрыва и ждет, когда я добровольно сделаю шаг в пропасть. Зажмуриваюсь, словно перед прыжком, уткнувшись в его лоб своим.
— Да… люблю… очень, — вот и все, теперь я либо разобьюсь насмерть, либо обрету крылья.
Я не падаю, но и не лечу. Парю в невесомости, потому, что Костя не отвечает. Он набрасывается на мои губы, переплетает свой язык с моим и жадно пьет меня. Он как всегда только берет. А я глупая, рада, что ему это нужно. Нужно, что-то еще кроме моего тела.
Сильные пальцы больно впиваются в бедра, приподнимая меня резко тянет вниз и сам же толкается на встречу. Он тысячу раз целовал мою шею, но сейчас все иначе. Выгибаюсь, закатывая глаза, от невыносимого удовольствия. От того, что он так жестко и глубоко врезается в меня, от его рычания затуманивается разум, его губы, язык и зубы терзающие чувствительные грудь и соски уносят в забытие.
Слишком остро, глубоко, слишком ярко. Настолько, что это не может длиться долго. Мы редко кончаем одновременно, кажется сейчас наш ждет то самое единение. Мы оба это знаем.
Костя вновь обхватывает мою шею, дышит в мои губы, продолжая выбивать из меня стоны.
— Скажи это… скажи это еще раз, — в его голосе ни капли теплоты, или ласки, только требование и приказ, но я все равно млею от мысли, что ему нужна моя любовь.
— Люблю. Люблю тебя. Безумно, — сердце делает кульбит, когда вижу, как от моих слов он блаженно прикрывает глаза. На мгновение промелькает брешь в его броне изо льда. Но лишь на мгновение.
— Не забывай, кому ты принадлежишь! — рычит. — Ты только моя! Повтори!
— Твоя, — протяжно стону, а через секунду нас обоих сносит волной, и мы тонем. Вместе.
38
Рита
С момента, как я призналась в своих чувствах Косте была вся на иголках. Неволей стала внимательней прислушиваться к его голосу, поведению, взглядам. Я все время искала подтверждение своим надеждам, что возможно я тоже стала для него кем-то большим, чем очередной проект.
А Костя… он оставался самим собой. Его безразличие к моим чувствам ранило, но я утешала себя тем, что и хуже не стало. И в то же время смеялась над своими ожиданиями. Чего я в конце концов ждала? Что этот железный дровосек вдруг превратится в романтичного героя? Будет осыпать меня цветами, а по утрам вместо: «Пздц, как тебя хочу!» будет шептать слова о любви?
— Боже, Рита, повзрослей! В жизни так не бывает. Главное он заботился о тебе, был рядом в самое трудное время! Открыл перед тобой новые возможности, о которых ты и мечтать не могла, — кричал голос разума.
Но ведь желание быть любимой вполне естественно, — возражала самой себе.
В какой-то момент поймала себя на мысли, что еще немного и я просто тронусь умом. Чтобы уберечь себя от подобной участи — полностью погрузилась в работу, написанию дипломной работы, и возобновила занятия танцами в студии. Костя задерживается в офисе допоздна, поэтому сам забирает меня домой.
К слову, мои старания не прошли даром. Глеб Вадимович доверил мне и Миле организацию презентации нового продукта, дипломная тоже одобрена научным руководителем, осталось только защититься. А танцы вернули мне мечту о собственной студии.
Утром проснулась, как всегда одна. Это даже к лучшему. Сегодня важный день на работе и мне нужно выглядеть на все сто. Быстро приняв душу, принялась приводить себя в порядок. Завила локоны, сделала макияж, надела элегантный костюм и даже решилась надеть высокие каблуки.
Когда наносила помаду, вошел Костя.
Он невероятно привлекателен в деловой одежде. Пиджаки и костюмы подчеркивают широкие плечи, высокий рост, и статус. Но я просто обожаю любоваться им в домашней одежде. Кажется даже черты лица смягчаются и он выглядит моложе своих 34 лет, а через месяц ему стукнет 35.
Вот и сейчас, не оборачиваясь, прохожусь по нему восторженным взглядом в отражении зеркала.
— Ты чего так рано встала? — недовольно поинтересовался, также внимательно осматривая меня.
— Сегодня презентация. Ты забыл? Возможности переодеться вечером не будет. К тому же с самого утра куча дел, — увидев очень знакомый мне огонь в глазах, тут же отшатываюсь в сторону. — Даже не думай, — говорю предостерегающе грозя пальцем, — я уже приняла душ, оделась и накрасилась.
— Значит немного опоздаешь, ничего страшного, — улыбка коварная, движения в мою сторону, слишком осторожные и плавные, словно хищник перед прыжком.
— Костя, нет! — даже не знаю откуда во мне этот командирский тон, — Это очень важно для меня.
— Уволю.
— Ты мне не начальник. Мой босс — Глеб Вадимович, ну еще и Карим, — напоминаю не без удовольствия.
— Милая, я — соучредитель компании, — не остается в долгу Костя, глядя на меня при этом, как на дурочку.
— Костя, миленький, вечером, после презентации я вся твоя, — меняю тактику, надуваю губки и смотрю взглядом кота из Шрека. Он наконец благосклонно кивает, и уже уверенно направляется в ванную.
Спокойно возвращаюсь к ночному столику. Проходя мимо, Костя неожиданно хватает меня за волосы, легонько оттягивает их назад.
— Ты и так моя, — шепчет, глядя мне в глаза в отражении зеркала и целует в шею. Я такая слабовольная с ним стала, что на секунду проносится мысль плюнуть на все и заняться жарким сексом. Но к счастью разумная Рита побеждает озабоченную и вечно голодную по мужу Риту. Да и Костя оставив чувственный поцелуй тут же удаляется.
Как ни странно к завтраку я спустилась позже Кости. Десять раз перепроверила сумку, все ли на месте. Ноутбук, зарядку, флешку, папку с бумагами. На всякий случай взяла с собой еще один комплект одежды. С моей везучестью не удивлюсь, если в течение дня посажу пятно, сломаю каблук, потеряю пуговицы. Со мной всегда так в самые ответственные моменты.
Я просто обожаю Алису Витальевну и все, что она готовит. Слава богу, что у нас есть повар. Если бы готовить пришлось самой, то Костя давно бы от меня сбежал. Я и кулинария — это две несовместимые составляющие, которые ни в коем случае не должны пересекаться.
Но сейчас обожаемая мною еда от Алисы Витальевны кажется мне на удивление отвратительной. Запах, вкус — б-э-э. Недоумевающе глядя на нее отодвигаю тарелку. Мне не хочется ее обижать, но…
Рефлексы срабатывают быстрее, чем я успеваю додумать. Срываюсь с места и бегу в уборную на первом этаже. Меня тошнит и это происходит крайне мучительно, учитывая, что желудок у меня пустой.
— Что с тобой? Ты заболела? — гремит надо мной голос мужа.
— Костя, выйди!
— Ага, щас, — язвит, но в голосе слышу тревожные нотки.
— Я сейчас приду, выйди.
Мои просьбы, конечно же остались без внимания. Он помог мне подняться и если бы я его не оттолкнула, то и умывать бы меня начал. Но типичных симптомов отравления не было. Мне быстро полегчало. Просто у всех бывают неудачные дни, у Алисы Витальевны судя по всему именно такой день. Завтрак сегодня не удался.
Не давая Алисе Витальевне терзать меня вопросами, Костя увел меня на улицу, продолжая буравить внимательным взглядом.
В машине я уткнулась в бумаги, не обращая внимания на дорогу. Но когда подняла глаза поняла, что мы проехали наш поворот.
— Куда мы едем?
— В больницу.
— Костя, что за глупости. Я прекрасно себя чувствую, просто омлет был… — не договариваю.
— Мы поедем в больницу, — с нажимом произносит он, припечатывая взглядом к сиденью.
— Мне нельзя опаздывать.
Костя недовольно пыхтит, достает телефон и набирает Глеба Вадимовича, кратко, без подробностей объясняет, причину моей задержки и говорит, что возможно я вообще не приду. Настроение стремительно падает. Я так много работала, столько готовилась к этому дню, так гордилась собой. А Костя так легко обесценивает все мои старания, лишая меня права голоса.