— Нет. Ты вернешься в нашу спальню.
— Уйди! Пошел вон! Нет никакой «нашей» спальни. Есть твоя и моя комнаты. Это моя комната. Я имею право не хотеть этого ребенка. Я имею право не желать рушить свои планы.
— Успокойся, тебе вредно волноваться.
— Тогда уйди.
Я так яростно кричу, что голос хрипнет. Костя оторопело смотрит на меня, он явно растерян моей реакцией, даже плечи его поникли. Но он же Константин Вересов, он не позволяет себе подобной слабости и быстро берет себя в руки. Всего секунда и прежний уверенный в себе Костя является передо мной, он сдержанно кивает и уходит, тихо захлопнув дверь за собой.
Я ошибалась, в одиночестве не легче. Костя так сильно и намертво привязал меня к себе, что чувствую ломку без него, особенно понимая, что он за стенкой. Проворочавшись несколько часов так и не нахожу успокоения, мне так холодно без этого засранца. Брожу по комнате, наматываю круги.
В какой-то момент наконец приходит осознание. Мама. Я буду мамой. Внутри меня жизнь. Часть меня и Кости. Неуверенно касаюсь живота и словно удар в самое сердце. А вдруг он все чувствует? Вдруг мой малыш знает, что я его не хочу?
Эта мысль отзывается такой болью во мне.
Нет, малыш, я буду тебя любить! Всегда. Самой чистой и безусловной любовью. Всегда! Обещаю.
С этими мыслями вновь ложусь в постель и накрываюсь с головой одеялом, но мне все равно холодно. Рефлекторно поглаживаю живот, словно пытаясь согреть ребенка.
Слышу, как тихо отворяется дверь, полоска света пробивается из коридора и быстро пропадает. Тихие шаги становятся ближе. Через секунду Костя скидывает с меня одеяло и подхватывает на руки. Не сопротивляюсь, наоборот крепко обнимаю его за шею. Он несет меня в свою спальню, бережно укладывает на кровать, ложится рядом со мной и прижимается грудью к моей спине, обнимает и поглаживает мой живот, а я глажу его руки.
— Ты мне нужна, Рита. Не отталкивай, прошу, — шепчет.
Не прошло и года, а Костя научился просить, усмехаюсь про себя. Но мне становится спокойнее и теплее от его дыхания в самую макушку и я наконец чувствую, как веки тяжелеют, погружая меня в сон.
39
Константин
Глядя на Риту, сладко посапывающую лежа на боку, не удерживаюсь от того чтобы прижаться к ней грудью и вдохнуть запах ее волос. Пробегаюсь пальцами по ее плечу, бедрам и кладу руку на ее живот. За последние три месяца наш малыш подрос.
Меня дурманит мысль, что моя девочка родит мне ребенка. Моего ребенка. Мы семья, черт побери!
Год назад я и подумать не мог, что буду просыпаться вот так и просто любоваться ею, наслаждаться теплом и нежностью ее тела, невероятным ароматом.
В памяти всплывает тот день, когда я впервые поцеловал ее в кабинете. Я сам себе в этом не признавался до последнего, спорил сам с собой, но с того момента, как почувствовал вкус ее губ, и неповторимый аромат я буквально помешался на этой девочке.
Это было что-то первобытное, животное. Когда ты на уровне инстинктов понимаешь — она та самая.
Ты хотела моей любви, девочка? Что ж, ты этого добилась. Но, к твоему несчастью, оказалось, что моя любовь не про бабочки в животе.
Когда-то я был способен любить беззаветно, восторженно и трепетно. Но я истратил этот ресурс не на ту женщину. Моя бывшая жена вытравила во мне это.
То что я сейчас чувствую к Рите сложно назвать светлыми и чистыми чувствами.
Это нечто темное, но до ужасающего поглощающее. То, что породило внутри демона, который питается ее эмоциями, жаждет обладать ею даже через принуждение и боль. И мне остается лишь надеяться, что Рита никогда не позволит этому демону выбраться из клетки. Никогда не узнает, каким монстром я в действительности могу быть.
Одному Богу известно, почему именно Рита стала той, кто пробуждает во мне столь противоречивые чувства. Почему ей одной под силу вызывать во мне прилив нежности, и в то же время только Рите удалось обнажить уродство моей души.
Вряд ли я когда-нибудь признаюсь ей, что беременность — результат моего сговора с ее врачом. Артур Мамедович мой должник, и как бы он не протестовал — выбора у него не было.
Я успокаиваю свою совесть тем, что дал Рите время проникнуться ко мне чувствами, а главное многое изменилось и для меня самого. Циничное стремление осуществить свой план, ради которого все это и задумывалось никуда не делось, но вместе с тем, конечная цель словно отошла на второй план и стала лишь бонусом.
Обостренное чувство справедливости в данном случае заглушают мысли о том, что моя девочка меня любит. Да, я не заслуживаю ее любви, но разве это важно, если я могу сделать ее счастливой. Как бы сильно я не был виноват перед ней, я ей все возмещу.
За эти несколько месяцев Рита не только смирилась с беременностью, она по-настоящему прониклась идеей материнства. Несмотря на жуткий токсикоз и перепады настроения, она выглядит счастливой. С удовольствием наблюдаю ее мечтательный взгляд, когда она рассматривает в интернете страницы домашнего дизайна. Комната, которая прежде была отведена ей, мы планируем переделать в детскую. Мы постоянно спорим составляя список имен для мальчиков и девочек. На самом деле мне все равно, я согласен на любое, которое выберет она.
Просто меня умиляет, то какое значение она этому придает. Как смешно пыхтит и злится.
С каждым днем в ней все меньше робости и осторожности, она становится увереннее в себе и это чертовски заводит. Хотя возможно мое восприятие искажено из-за нехватки секса.
Оказывается токсикоз не лучшим образом сказывается на настроении и либидо женщины. За три месяца мы трахались ровно три раза. Рита постоянно требует тактильности, объятий, поцелуев, но в плане интима стала капризной и несговорчивой. Ничего, после родов я свое возьму.
С самого пробуждения член стоит колом и упирается ей в поясницу, но от последних мыслей болезненно дернулся.
Самое время бежать в спортзал, или лучше в душ — снимать напряжение, как подросток.
Рита начинает сонно ерзать, заставляя меня стиснуть зубы. Почти рычу, когда понимаю, что в полудреме она специально ерзает, прижимаясь ко мне сильнее, подтягивается выше и мой член оказывается на одном уровне с ее попкой.
Не открывая глаз, заводит руку назад, находит мою и просовывает ее себе под сорочку, укладывая на свою налитую грудь, которая действительно стала больше. Ее дыхание уже не такое размеренное, как во сне, оно стало рваным и отрывистым.
Рита держит мою руку, показывая, как именно она хочет моих ласк. Медленно ведет моей ладонью по торчащему соску, но не позволяет захватить его пальцами. Затем плотно прижимает ладонь к груди.
— Сожми, — стонет тихо, виляя бедрами, дразня и без того страдающий от мучительного возбуждения член. Послушно сжимаю полушарие, стараясь не взвыть от похоти.
Неужели мне сегодня наконец повезло, и моя девочка в том самом настроении? Не теряя времени просовываю руку под шеей Риты и уже этой рукой начинаю ласкать ее груди. Смачиваю пальцы второй руки, залезаю ей в трусики. Моя девочка протяжно стонет, сдвигая ногу, открывая мне простор для ласк. Смахиваю носом волосы с ее шеи и покрываю поцелуями плечи, прохожусь языком по сонной артерии, кусаю мочку уха, стараясь не потерять разум и держать страсть под контролем.
— Хочу тебя, — сладко стонет, — прямо сейчас.
Судорожно и нетерпеливо стягиваю с нее трусики. Клянусь, меня колбасит, как в ту ночь, когда я лишался девственности. Быстро избавляюсь от своего белья, проделываю все это не поднимаясь, продолжая лежать на боку, прижимая ее спину к своей груди. Приподнимаю немного ее стройную ножку и толкаюсь. Медленно, терпеливо. До одури хочется врезаться в нее по самые яйца, и обрушиться очередью толчков с громкими шлепками, но притормаживаю себя.
Рита прогибается, выпячивая свою прелестную попку, оборачивается, тянется за поцелуем. Трахаю я ее нежно, с любовью, но целую именно так, как хочется мне. Жадно, остервенело.
Даже хорошо, что все происходит неспешно, чувственно, в противном случае обкончался бы с позором, едва начав. Краем глаза вижу, как Рита тянет свою изящную ручку к промежности, но я ревниво и грубо отшвыриваю ее.