Под конец вечера все пребывали в приподнятом настроении. Хольтен мысленно обдумывал прекрасную идею, которую он предложит Шелленбергу. Швенд представлял, как он снова сможет с головой окунуться в мир финансовых операций, где в полном объеме применит все свои умения. А Фребена грела мысль, что под видом торговца валютой он будет проворачивать захватывающие шпионские операции.
Вернувшись в Берлин и полностью находясь под впечатлением картины, нарисованной ему Швендом, Хольтен попытался заручиться поддержкой Шелленберга на возобновление операции «Бернхард». Шелленберг сразу же заявил, что не намерен иметь ничего общего с этой затеей. Тем не менее Хольтену удалось так изложить свой замысел, что он сумел заинтересовать Шелленберга, который пригласил его домой для продолжения разговора.
Однако в тот же вечер Шелленберг камня на камне не оставил на надеждах, которые начал испытывать Хольтен. Он отмел все аргументы Швенда, заявив, что сам Швенд является подозрительной фигурой, что его даже арестовывало гестапо. Когда Хольтен попытался рассказать подробно о том аресте и об освобождении фигуранта, Шелленберг грубо прервал его. По его мнению, ни Швенд, ни Хольтен не понимали, что эта идея с самого начала показала свою несостоятельность. Она была опробована, но провалилась. Он упомянул о неприятных эпизодах в Париже, в Греции, о случае с Рашем, который был настолько серьезным провалом, что Шелленбергу пришлось лично вмешаться и прекратить операцию. Потом он постарался убедить Хольтена посмотреть на все с его точки зрения. В свои тридцать три года этот самый молодой из глав управлений РСХА не мог думать ни о чем, что было связано хоть с каким-то риском. Гиммлер дал ему полную свободу действий в реорганизации службы безопасности и конфиденциально пообещал, что позднее Шелленберг станет главой новой единой структуры, которая объединит в себе военную и политическую разведку. В конце разговора Шелленберг заявил:
— Может быть, примерно через год я смогу позволить себе пойти на такой риск. Сейчас же это абсолютно невозможно.
Тогда Хольтен прибег к другой тактике. Он спросил, какими валютными фондами в долларах в настоящее время располагает организация Шелленберга. Тот ответил:
— Что-то около пятидесяти тысяч долларов.
— И конечно, при необходимости вы можете попросить предоставить вам валютные средства у министерства экономики?
— Нет, наши кредиты давно исчерпаны.
— Но ведь можно попросить новые?
— Нет, все то ничтожное количество валюты, которое мы получаем за счет внешней торговли, идет на первоочередные закупки сырья.
— Однако на пятьдесят тысяч долларов невозможно обеспечить деятельность даже десятка агентов за рубежом, не говоря уже о создании там пятой колонны. Вот к чему сведется военная и политическая мощь вашей организации.
Шелленберг с готовностью принял этот аргумент, поэтому Хольтен продолжал:
— Я прошу вас всего лишь дать операции «Бернхард» еще один шанс. В результате всего лишь за неделю вы получите сумму, вдвое превышающую эти пятьдесят тысяч долларов, а в дальнейшем у вас в руках будут просто огромные средства, которые позволят вам действовать с тем размахом, к которому вы стремитесь.
Но Шелленберг продолжал держаться, как скала. Больше всего его заботила собственная карьера. Если его руководители Кальтенбруннер, Гиммлер и Гитлер сказали ему, что его управление должно ограничиться суммой пятьдесят тысяч долларов, значит, так и будет. Более того, без одобрения этих людей он не пошевелит и пальцем даже ради суммы в пять миллионов долларов. И в этой последней фразе Хольтен почувствовал свой шанс. Он спросил:
— А если я добьюсь поддержки со стороны Кальтенбруннера, тогда вы дадите согласие продолжить операцию «Бернхард»?
— Да, но при условии, что вы доложите Кальтенбруннеру о том, как к этому относятся Гитлер, Гиммлер и Функ.