Еще одной интересной личностью, привлеченной к операции «Бернхард», был таинственный уроженец Андорры, которого Швенд знал под псевдонимом Лаваль, как звали знаменитого французского политика. Как и настоящий Лаваль, андоррец всегда носил широкий галстук белого цвета. Швенд знал, что в середине 1930-х годов этот человек находился на Дальнем Востоке, где под прикрытием фирмы по экспорту и импорту занимался торговлей оружием. Там он стал другом и советником генерала Тераучи, который позже командовал войсками Японии в Юго-Восточной Азии. В начале 1941 года Лаваль вернулся во Францию, где гестапо постоянно, но безуспешно вело его розыски. Ему же, напротив, вскоре удалось установить дружеские отношения с представителями германского военного командования в Париже, в интересах которого он совершал частые деловые поездки в Северную Африку, В ходе одной из сделок Лаваль познакомился со Швендом, от которого получил партию фальшивых денег для распространения во Франции и по всему Востоку. Швенд никогда не знал, как Лавалю удавалось работать столь успешно, да он и не спрашивал. Для него достаточно было быть уверенным в том, что Лаваль с ним честен до щепетильности. Иногда от этого человека неделями и даже месяцами не было вестей, но затем обязательно появлялся некто, кто привозил с собой подробнейший, до последнего гроша, отчет о его деятельности.
В большинстве случаев деньги переправлялись морем. Поскольку собственная яхта Швенда «Аврора» была постоянно занята, так как совершала рейсы к побережью Югославии, Швенд нанял у богатого португальца еще одно судно под названием «Колумб». Это было очень удобно, так как вторая яхта, которая плавала под флагом нейтральной страны, могла безболезненно появляться в любой точке мира. Фальшивые купюры прятали в недоступном для обнаружения тайнике, оборудованном лично Швендом. Установленный в двигательном отсеке «сейф» был выполнен из асбеста с целью избежать перегревания его содержимого. Здесь он не был виден, и к нему не было доступа, разве что после того, как будут сняты некоторые агрегаты двигателя. Капитан, которого все знали под именем N, был нанят Швендом после консультации с Хольтеном. Этого человека при нацистском режиме уволили с поста капитана пассажирского лайнера за его членство в Ротари-клубе, что в нацистской Германии было равнозначно принадлежности к масонам. Привычка старого морского волка к чрезмерному употреблению спиртного поначалу не мешала активной коммерческой деятельности в водах Средиземного моря у побережья Испании, хотя впоследствии именно эта страсть к горячительным напиткам сыграла почти фатальную роль в судьбе старого просоленного капитана.
Очень скоро спрос начал далеко опережать предложение. Кальтенбруннер, которому по мере усиления угрозы со стороны партизан было нужно все больше оружия, настойчиво требовал от Шелленберга увеличения выпуска продукции. После нескончаемой череды звонков Шелленберг позвонил Крюгеру и спросил у него: «Почему мы не можем изготавливать пятидесятифунтовые купюры?»
Крюгер объяснил почему. Редко кому в голову могла прийти мысль выяснять происхождение банкнотов достоинством пять, десять или даже двадцать фунтов. С пятьюдесятью фунтами все обстояло иначе. Они редко ходили в обращении, и люди привыкли внимательно рассматривать такие деньги. Рано или поздно это должно было закончиться провалом.
Шелленберг нетерпеливо кивнул:
— Ну хорошо. Но что вы можете предложить для увеличения выпуска денег?
Крюгер ответил, что для этого в концлагере вскоре будет открыт еще один блок.
И все же Крюгер решил пойти на производство пятидесятифунтовых купюр, а в дальнейшем приготовиться к производству купюр еще более высокого достоинства.
Вскоре у Крюгера, которому теперь пришлось проводить больше времени в Заксенхаузене, возникли некие подозрения, которые вскоре подтвердились. Блок № 19 располагался в отдалении от прочих строений. Его охраняли два шарфюрера (унтер-офицера) СС по фамилии Шуман и Венгер, подчинявшиеся лично Крюгеру. Если он находился в Берлине, а такое происходило очень часто, они оставались без командира. В результате охранники все больше и больше злоупотребляли своим привилегированным положением. По вечерам они часто вместе отправлялись на пирушки к сослуживцам, оставляя заключенных без присмотра и охраны. На следующий день, будучи на дежурстве, охранники либо отсыпались, либо продолжали пьянствовать. Они не чурались взяток, участвовали в скандальных любовных похождениях и фактически очень сблизились со своими «клиентами», обвиняемыми в государственных преступлениях. Крюгер узнал обо всем этом от заключенного Гютига, который совсем не оправдывал свою фамилию (в переводе «гютиг» означает «добрый»). Это был карлик, примерно ста пятидесяти сантиметров ростом, с чрезмерно раздутым туловищем, покоившимся на тонких коротких ножках. Это был единственный заключенный блока № 19, никоим образом не причастный к банковским операциям и печатанию денег. В свое время он был довольно известным клоуном, и из-за его бесконечных рассказов о былой славе и успехах он не пользовался уважением и авторитетом у товарищей. Для того чтобы потешить свое самолюбие, он занялся распространением сплетен между заключенными, а также доносил на охранников Крюгеру. Крюгера не особенно беспокоила внешняя дисциплина. Он был обеспокоен тем, что поведение охранников могло подвергнуть опасности жизнь заключенных, а это, в свою очередь, по крайней мере, на какое-то время привело бы к прекращению операции «Бернхард». Крюгер строго предупредил Шумана и Венгера, что, если они не подумают над своим поведением, у них возникнут серьезные проблемы.