Все это нужно было терпеливо выслушивать и еще терпеливее опровергать, отыскивая убедительные аргументы. При этом надо было помнить, ни на минуту не упускать из виду, что к вечеру, к новому визиту чернобородого, должны они сговориться по всем пунктам.
Дим-Дим страшно не любит напоминаний об этой затянувшейся многочасовой беседе в его служебном кабинете на Дворцовой площади. Сама жизнь, учитель достаточно суровый, многое ему подсказала и на многое раскрыла глаза.
Комбинация развертывалась строго по плану.
Вяземский — Смирнов притащился на Малую Посадскую ровно к девяти часам вечера, как и обещал в своей записке. С лестницы его Дмитрий Дмитриевич спускать раздумал, — это было бы во вред задуманному варианту, но из квартиры своей выпроводил немедленно. И вдобавок сердито отчитал гостя за преступное легкомыслие, категорически запретив впредь какие-либо необдуманные действия. Сделано это было с должной энергией и тоном, не допускающим возражений.
Встреча с чернобородым состоялась спустя три дня у подъезда кинематографа «Сплендид-Палас» на Невском проспекте. Все эти дни Вяземскому — Смирнову было велено сидеть тихо, без нужды на люди не высовываться, а возле кассы кинотеатра понатуральнее изобразить случайный характер свидания старых приятелей-сослуживцев, которые на радостях решили спрыснуть это событие в ближайшей пивной.
Как и предусматривалось планом, комбриг Зуев доверительно сообщил посланцу Кутепова, что имеет честь возглавлять в Петрограде малочисленную, но весьма влиятельную и надежно сколоченную группу бывших гвардейских офицеров. Само собой разумеется, стоящих на платформе монархического возрождения России и признающих верховное предводительство великого князя Николая Николаевича.
Работа офицерской группы целиком строится на принципе жесточайшей конспирации. Посему следует воздерживаться от несогласованных посещений Петрограда. Тем более нежелательны личные контакты с ним, с главой организации. Войти в доверие к большевикам не столь легко, как думают иные люди в условиях эмиграции, и он не имеет желания рисковать своим служебным авторитетом. Данная встреча непосредственно с ним пусть будет первой и последней.
Чернобородый слушал Дим-Дима почтительно и с большой охотой обещал передать все сказанное кому следует. Дело, казалось, сделано, и можно расходиться, не заговори он вдруг о задуманной им террористической акции.
По словам чернобородого, он готов провернуть акцию самостоятельно, не впутывая в нее нелегальную офицерскую организацию. Неплохо бы, допустим, швырнуть бомбочку в коридорах Смольного либо перед окнами цитадели чекистов на Гороховой. За рубежами Советского Союза это должно вызвать огромный резонанс, и весь мир сумеет наглядно убедиться в могуществе антибольшевистского подполья. С собой у него нет соответствующих технических средств, но ревельские друзья обещали полное содействие. Достаточно дать им сигнал, и спустя неделю все необходимое для такой акции будет прислано в Петроград.
— Глупости это! — резко оборвал чернобородого Дмитрий Дмитриевич. — Чистейшей воды абракадабра! Бомбы, милый мой полковник, мы и сами в состоянии раздобыть, в Ревель для этого обращаться не нужно. Но какой от них, спрашивается, прок? Неужто мало нам кровавых уроков прошлого? Комиссары немедленно ответят жестокими репрессиями, начнутся аресты, и вся наша многолетняя работа пойдет насмарку...
— Осмелюсь заметить, уважаемый Дмитрий Дмитриевич, что генерал Кутепов придерживается несколько другой точки зрения...
— Передайте генералу, что он допускает колоссальную ошибку в оценке реальностей здешней обстановки. Впрочем, передавать ничего не нужно, я об этом сам напишу... Террором свалить большевиков нельзя, зарубите это на носу, полковник. А на резонансы Европы нам плевать с высокого дерева. Хваленой организованности большевиков мы обязаны противопоставить свою собственную, не менее надежную организацию подполья — в этом, и только в этом, ключ к решению русского вопроса. Дисциплина нам нужна, а не террор!
— Слушаюсь, Дмитрий Дмитриевич! Вам, конечно, виднее на месте, не смею спорить...
Обо всем вроде бы удалось сговориться с Вяземским — Смирновым. Тем не менее в четко разработанный план понадобилось вносить существенные поправки.