Мало кто знал на Гороховой, а начинающие товарищи и тем более, какой дорогой ценой расплачивается Александр Иванович за удивительные свои открытия.
Одна лишь Марья Ивановна, верный спутник жизни, могла бы при желании порассказать и о злейшей бессоннице, и о тягостных приступах головных болей, одолевающих ее мужа, да вряд ли захочет она искать сочувствия на стороне.
Марья Ивановна сама работала в контрразведке и давно успела понять, что без тяжелого, самоотверженного труда ничего здесь добиться нельзя. Поднимется среди ночи, увидит, что опять лежит бледнущий, без кровиночки на лице, с широко раскрытыми страдальческими глазами, вздохнет украдкой и молча отправится на кухню смачивать полотенце холодной водой.
Расследование нелегальной деятельности бывших лицеистов досталось Печатнику как раз в пору очередного недомогания. На службу он являлся вялый, невыспавшийся, с тяжелой, будто похмельной головой. Знакомый доктор из медчасти, давний его партнер по шахматишкам, настоятельно советовал просить у начальства внеочередной отпуск, обещая организовать недельку-другую безмятежной райской жизни на сестрорецком курорте.
Соблазнительно было подремонтироваться, отдохнуть чуток, набраться силенок, побродив в одиночестве по берегу залива. Все же пришлось отказаться, сказав спасибо доктору за товарищескую заботу. Не умел он отдыхать, когда есть в нем нужда.
Тайная канитель лицеистов настораживала Александра Ивановича многими своими компонентами. И составом господ, усердно посещающих конспиративные сборища, где что ни фигура, то ярый ненавистник всего советского, и странным заявлением бывшего царского премьера, который числится в активных членах Высшего монархического совета и болтать зря не должен.
Плохо было другое.
Не хватало во всем этом конкретности, уцепившись за которую начинаешь разматывать клубок, докапываясь до сердцевины. Как-никак солидные перед тобой противники, в недавнем прошлом заметные государственные мужи, ворочавшие департаментами и министерствами. Должно у них быть нечто сугубо затаенное, ревниво оберегаемое от посторонних. Но что же именно, кроме фиктивной «кассы взаимопомощи»?
Происшествие в Летнем саду добавило Печатнику новых беспокойств. Он нисколько не удивился, ознакомившись с актом судебно-медицинской экспертизы, который утверждал, что извлеченный из Фонтанки утопленник убит ударом в затылок. Удивило бы его, если бы мужчина этот ни с того ни с сего вздумал кончить самоубийством, бросившись в реку, да еще захватив с собой свидетельство.
Погибшего звали Иннокентием Иннокентьевичем Замятиным. Ему было тридцать три года от роду, проживал он на Лахтинской улице в густонаселенной коммунальной квартире, а работал разъездным экспедитором треста хлебопекарной промышленности.
Ни жены, ни отца с матерью, ни каких-либо родственников и близких друзей Замятин не имел. Жил одиноким холостяком, славился своей нелюдимостью и редкой в его возрасте склонностью к молчанию.
Соседям по квартире и сослуживцам, пытавшимся как-то сблизиться с ним, Замятин неохотно сообщал, что страдает с детских лет эпилептическими припадками и потому, дескать, лучше всего оставить его в покое.
Трижды за последние месяцы брал, как выяснилось, недельные отпуска без сохранения содержания. Мотивировка выглядела вполне уважительно — надо повторять лечебный курс в какой-то частной клинике для нервнобольных.
Был всегда трезв. Изредка, не чаще двух раз в месяц, наведывался в игорные клубы. Увлекался преимущественно рулеткой, испытывал собственную систему игры, упорно воздерживаясь от повышения ставок. Выигрывал обычно незначительные суммы и сразу уходил. Крупье игроков такого свойства недолюбливают, называя про себя занудами.
Правда, в последний раз, в синем зале Владимирского клуба, Замятину крупно везло и он ошеломил всех присутствующих уверенной, безошибочной игрой. Лихачом с выигрыша не воспользовался, ушел к себе на Петроградскую сторону пешком. На прощание сказал, что намерен вскоре испытать счастье еще разок, после чего с рулеткой будет покончено навсегда. До смерти ему оставалось два дня.
Примерно так выглядели материалы, с похвальной расторопностью собранные работниками угрозыска. Увы, в них не было ни малейшего намека на объяснение причин загадочного убийства.