— Наркотика специально для убийства у меня с собой нет. Ты что, воображал, я таскаю такие?
— Э… не знаю, но… — вид у него был недоверчивый.
— Убивают наркотики или лечат, — заторопилась я, — целиком зависит от дозы. В определенном количестве адреналин применяется как сердечный стимулятор. А я себе приготовила, уверяю тебя, лошадиную дозу. Результат можешь себе представить.
Я прикрыла на секунду глаза. Я не сомневалась — хуже выглядеть я не могу, даже будь я и правда на грани смерти: ведь допусти я сейчас малейшую оплошность, и прощай последняя тонюсенькая ниточка надежды.
Я ввела иглу и надавила спуск. Было довольно больно, я кинула шприц обратно в сумку и опустила рукав. Взглянула на Дэниса.
— Ну как? Доволен теперь? — голос мой звучал на грани истерики и наигрывать не пришлось. — В конце концов, если обманула, скоро увидишь. Правильно? Только не воображай, что если б могла, так не обманула бы, обязательно обманула бы. Но ты сам указал — я проиграла, какой бы способ ни выбрала. Так что твоим тревогам — конец, — голос мой сломался, я отвернулась.
— Выпить можно? — ткнула я на коктейль-бар. — Разрешаешь?
— Пожалуйста, — Дэнис пристально наблюдал за мной. — Но двигайся медленно.
— О, не сомневайся! — у меня готовы были брызнуть слезы, но говорила я дерзко. — Скоро я вообще перестану двигаться!
И, подойдя к бару, я взяла бокал и массивный хрустальный графинчик с виски, который углядела и который мне так хотелось разбить о его голову. Что мне вряд ли удастся, но хоть какое-то оружие, и у меня забрезжили наметки, как им воспользоваться. Итак, прихватив графинчик, я, шагая медленно, ровно, избегая резких движений, чтобы не встревожить его, вернулась в кресло. Он никак не протестовал. Усевшись, я плеснула себе чистого виски и устроилась с графинчиком на коленях, ухватив его правой рукой за горлышко, в левой я держала бокал. Я поднесла его ко рту. И не пить нельзя и выпить больше крохотного глоточка я не осмелилась: чистого виски я никогда не пила, а сейчас мне требовалась вся моя расторопность и зоркость.
Дэнис стоял, наблюдая.
— Если удивляешься, — зло бросила я, — будто инъекция не действует — ее результат скажется через шесть минут, не раньше. Точный срок зависит от многих факторов, сейчас их перечислять ни к чему.
Я отхлебнула еще глоток. Дэнис молчал.
— Любопытно, как ты намерен действовать дальше? Сбежишь, наверное, задворками, чтоб на машину случайно не наткнуться, — тело у меня дернулось, и я задержала дыхание — точно бы от приступа боли… — машину… И ты не захочешь…
Резкая конвульсия подбросила меня на ноги, я услыхала глухой стук: упал на ковер бокал, а рука моя метнулась к горлу. Я свалилась обратно в кресло, хватая ртом воздух. На мгновение я одеревенела и обмякла, завалясь вбок, налево, правую руку оставив свободной для замаха. Остро пахло виски, оно пролилось мне на брюки: опрокинулся графинчик. Я надеялась, это отвлечет Дэниса, и тот не заметит, что рука моя по-прежнему сжимает горлышко графина, хотя усилием чистой воли я принудила себя ослабить хватку: в конце концов, стиснуть его можно снова в долю секунды.
Посмотрим, насколько убедителен мой спектакль…
Долго-долго, как мне показалось, Дэнис не двигался и не произносил ни слова. Из своего положения, из-под прикрытых век я видела только его ботинки и ноги до колен.
— Джеки! — внезапно выкрикнул он.
Я ухитрилась не шевельнуть ни единым мускулом. Медленно двинулся он через зал и наконец остановился рядом. Я выжидала, пока не рассудила, что подошел он достаточно близко. Но чтоб он нагнулся надо мной, допускать нельзя, а он вот-вот нагнется — ставка Дэниса слишком высока, он не уйдет, не удостоверившись, что я мертва. Когда нагнется, мне уже не замахнуться как следует. Вскочив с отведенной рукой, я со всей силой стукнула Дэниса графином в живот и, точно теннисист, обманным ударом на том же замахе врезала ему графином в челюсть и ринулась к двери — той, единственно незапертой. Унося мысленно видение Дэниса — скорчившегося от боли и растерянности: дыхание ему перехватило и от шока, и от силы удара. Секунд шесть-семь в моем распоряжении есть. В этот крохотный отрезок времени я должна обогнать его, успеть открыть машину, пустить мотор…
Рывком дернув дверь гостиной, я захлопнула ее за собой. Не помню, чтоб я бросала графин, но позже мне рассказали, что он валялся на полу; знаю одно — когда выбегала из дома, обе руки у меня были свободны. Я скатилась по ступенькам крыльца, ожидая: вот сейчас распахнется дверь, и выскочит Дэнис.
На последней ступеньке, я, споткнувшись, растянулась. Сама не поверив — надо же так сглупить! На стремительном бегу я шмякнулась изо всех сил о цементную ступеньку. Почему-то я была уверена: ступенек всего пять, но их оказалось шесть, и в темноте — фонарь над крыльцом не горел, а тень дома накрывала ступеньки — я споткнулась об эту последнюю. И здорово стукнулась головой. На страшное мгновение мне показалось — сейчас я отключусь. Я беспомощно лежала не меньше, как мне показалось, минуты, сжавшись от ужаса: сейчас дверь отлетит, и по крыльцу застучат ноги Дэниса, худая сильная рука схватит меня, и больше мне уже не выдраться.
Лихорадочно я старалась подсунуть под грудь руки, подпихивая себя, пытаясь встать. Наконец черный прилив в мозгу чуть растаял, руки стали повиноваться сознанию, я привстала на четвереньки, потом рывком вскочила и, ковыляя, поспешила к машине, недоумевая, чего это Дэнис не торопится в погоню.
Тут же последовал и ответ.
Треснул выстрел, пуля вонзилась в машину. Еще один. Звонко лопнула шина, зажурчала, выливаясь на землю, жидкость, и запах бензина подсказал мне: пробило бак. То ли Дэнис принес собственное ружье, то ли нашел у Карла, но вооружен он теперь не просто пружинным ножом и уже весьма сноровисто лишил меня машины.
Я замерла, инстинктивно вжавшись в стенку дома, отрывисто дыша, пытаясь перебороть головокружение. Теперь придется спасаться, полагаясь только на ноги. За дом, короткими перебежками из тени в тень, через фермерские строения, если хочу выжить.
Выстрелы раздавались из окна гостиной, сразу справа от меня. Это означает, Дэнису меня не видно, если захочет прицелиться как следует, то придется высунуться из окна по плечи, да и то не суметь, если я буду держаться поближе к стенке. Теснее вжавшись в стену, я начала продвигаться влево на всей доступной скорости, стараясь не шуметь, не выдавать, где я. Уже добравшись до угла, я услышала, как Дэнис выскочил на крыльцо, и я осмелилась оглянуться…
В мою сторону он не смотрел, он бежал к машине, видимо, полагая, что я уже сидела в ней, когда он открыл пальбу. Ему и в голову не приходило, что на несколько секунд я отключилась, свалившись с крыльца.
Я быстро скользнула за угол, суматошно припоминая расположение строений на ферме, овражков и рощиц вокруг, где бы можно укрыться. Амбар, молочный сарай, сарай поменьше неведомого назначения, — группировались в сотне ярдов от дома, путь к ним через открытый участок, ярко освещаемый луной. Дом Уиллисов находится приблизительно на таком же расстоянии, но в другой стороне. К строениям мне показалось поближе, может, успею добежать, прежде чем Дэнис обнаружит, что в машине пусто. Если успею, у меня будет преимущество — он не будет знать, где меня искать.
Перемахнув через садовую ограду, я понеслась по залитой луной траве к амбару. Прятаться там не стоит: замок на двери незнакомый, а люди, случается, ставят на амбарные двери очень замысловатые щеколды, и я, пожалуй, долго провожусь с ней. Вдобавок, внутри я снова окажусь в мышеловке. Заблудиться в темноте среди всяких сеялок, веялок — пара пустяков. И там может не оказаться вторых дверей. Раз мне повезло выбраться из закрытого помещения, хватит. Пусть иллюзия свободы весьма призрачна, терять ее я не хочу. А вот если нырнуть за амбар, отгородиться от пуль этим массивным строением, может, незаметно доберусь и до следующего укрытия.
До амбара оставалось несколько шагов, когда Дэнис выстрелил снова: я услышала, как трещат отколотые пулей щепки. Я забежала за амбар, пока он не успел пальнуть снова. Но замедлять бег я не осмеливалась. Дэнис эту ферму знает назубок, а я нет. Времени медлить, оглядываться, — нет, он уже, конечно, мчится сюда. Неподалеку чернела рощица — в основном, эвкалипты, их высокие стволы и узкие листья тень отбрасывали реденькую, но росли там и сосенки — их ветви начинались почти от земли. Сумею ли я оттуда перебежать до следующего укрытия или сяду на мель на крошечном островке полумрака в океане лунного света — неизвестно.