Между тем Ахметуков также известен специалистам по исламу в России под другим именем: Магомет-Бек Хаджетлаше-Скагуаше («Скагуаше» — адыгское название реки Белой, которое обычно транслитерируется как «Шхагуаше»). Он известен во многом благодаря знаменитой книжке Люциана Климовича, изданной в 1936 г., «Ислам в царской России». Климович рассматривал эту фигуру как пример «типов», которые делали погоду в религиозной жизни мусульман при царизме. Не только у Климовича, но и у современных исследователей, публикующихся и работающих в Москве, Санкт-Петербурге или в Урало-Поволжье, эта фигура выступает как пример провокаторства, предательства и стяжательства, потому что Магомет-Бек Хаджетлаше в своей журналистской деятельности (будучи издателем журнала «Мусульманин» и газеты «В мире мусульманства» в начале 1910-х гг.) сотрудничал и с МВД, и с мусульманской оппозицией, не избегая писать за и против мусульман в зависимости от того, на какую читательскую аудиторию ориентировался. В это время он придумал себе несколько иную биографию, предназначенную для государственных чиновников. Там не было ни генетической связи со славными героями Кавказа, борцами за его независимость, ни романтических мотивов скитальчества, ни акцента на трагической вине его предков перед российским государством и её искуплении «блудным сыном» родины, но зато указывалось, что он учился во вполне пристойном заведении — Екатеринодарской гимназии. А не «везде и всюду понемножку», как было в первой биографии. На каждом повороте жизни он придумывал себе новую биографию сообразно его тогдашним целям — мне известно ещё как минимум две. Даже если некоторые элементы сохранялись (например, мотив эмиграции его отца в Турцию), то в каждом новом контексте они обретали новые смыслы.
Эти различия между его образами — образами, которые уже существуют или заново создаются сейчас на Северном Кавказе и в Урало-Поволжье, — восходят к различиям в восприятии его фигуры в этих двух регионах ещё в период его активности. Мне представляется, что они связаны с разными акцентами в нациестроительстве. В Урало-Поволжье большую роль играли ислам и мусульманская идентичность — и Хаджетлаше был воспринят прежде всего как враг мусульман (поскольку способствовал, как справедливо считали его оппоненты, противомусульманским репрессиям в правительственной политике); а на Кавказе более акцентировалась этническая (или региональная) специфика — там Ахметуков казался и кажется сейчас настоящим горцем-черкесом. Хотя такое восприятие зависело ещё и от того или иного акцента в его собственной деятельности.
Парадокс заключается в том, что, скорее всего, по происхождению он не был черкесом, а настоящее его имя было Григорий Яковлевич Этингер. Так что мой персонаж, как и у предыдущих докладчиков, — еврей. Р. Х. Хашхожева настойчиво придерживается версии, согласно которой он был по возвращении из Турции усыновлен Этингерами, а затем «вернулся к корням», но это, на мой взгляд, не выдерживает критики. Думаю, его политическое двурушничество, смена автобиографий и имён, которых было куда больше, чем те три, что я назвала, — это лишь продолжение изобретения им своей идентичности: и этнической — черкесской, и конфессиональной — мусульманской. Надо сказать, что выбор мусульманской принадлежности был не первой для него сменой идентичности: семья Этингеров крестилась, когда будущему писателю было около 17 лет. Однако для формирования корпуса национальной литературы, которым заняты адыгские литературоведы, для того, чтобы сделать этого писателя национальным, необходимо, чтобы он был «своим» этнически и безупречным этически. Хотя этническая укоренённость, как видим, оказывается совсем не обязательной для того, чтобы национальным писателем действительно стать, чтобы попасть в число тех, кто лучше других постиг «космос национальной жизни». Оказывается, «чужаки» могут иной раз лучше «своих» отвечать «национальным запросам» и представлениям о себе того или иного общества.
В. А. Шнирельман: Я бы такой случай всё-таки не стал называть фальсификацией, потому что это скорее один из вариантов, одна из моделей становления этничности.
О. Ю. Бессмертнная: Я не назвала это откровенной фальсификацией. Однако в том, что касается этого героя, стоит иметь в виду, что грань между его конструированием своей идентичности и имитацией той или иной принадлежности оказывается очень тонкой. А в том, что касается моего основного сюжета — ахметуковедения, подчеркну, что упомянутые исследователи не только принимают на веру его рассказы о себе, но зачастую заражаются фантазией своего героя и романтизируют его. Отсюда возникает склонность видеть его в других авантюристах той эпохи. Например, в 1919 г. в Швеции он создал «Лигу за восстановление империи», объединив нескольких российских эмигрантов под лозунгом борьбы с большевистским режимом, убил трёх человек — якобы большевистских агентов, был арестован, судим и умер в стокгольмской тюрьме в 1929 г. А Р. Х. Хашхожева уверждает, что его выкрали из тюрьмы большевики, на которых он «в действительности работал». Она приняла встретившееся ей упоминание Наума (Леонида) Этингона за ошибочное написание фамилии Этингер. Вообще, биографические «факты» нередко произвольно черпаются из разных литературных произведений Ахметукова, а негативные свидетельства источников зачастую сознательно игнорируются. Но важно учитывать, что всё это происходит в противостоянии крайне негативной и не менее политизированной трактовке фигуры Хаджетлаше Климовичем — трактовке, которая стала влиятельной и порой ограничивала возможность исследовать эту фигуру в советское время.