Вторая стадия фазирования исторического источника, связанная с изучением приёмов и способов его создания, предполагает знание по меньшей мере одного правила. Наличие хотя бы одного бесспорного признака, позволяющего подозревать подлинность источника на основе результатов анализа приёмов и техники его изготовления и содержания, в большей мере свидетельствует о его фальсификации, чем о его подлинности.
На первой стадии фазирования формула фазирования пересекается с формулой целедостижения, так как и в том, и в другом случае предполагается анализ источника с точки зрения его идейной направленности, авторства. Здесь также действуют несколько правил. Правило первое. Всегда имеющаяся взаимосвязь между автором (инициатором) источника и идейной направленностью последнего даёт возможность, определив один из этих элементов (автора или «интерес»), установить другой. Установленная взаимосвязь между автором (инициатором) и идейной направленностью источника даёт возможность поставить вопрос о конкретном интересе, стоящем за данной фальсификацией, в гораздо большей степени, нежели о естественном возникновении источника как регулятора общественно значимых процессов, возникшего синхронно с ними. Правило второе. Слагаемые формулы целедостижения обеспечивают установление любого неизвестного элемента, составляющего эту формулу, при условии гипотетической или точной известности двух других. Иначе говоря, наличие взаимосвязи между любыми из двух элементов этой формулы в большей степени говорит о подложности источника, нежели о его подлинности.
В истории подлогов исторических источников каждый из элементов формул целедостижения и фазирования представляет самостоятельный интерес, поскольку они по-своему характеризуют не только ту или иную фальсификацию, но и подлог как общественно значимое явление. В них — и косвенное отражение состояния исторических знаний на момент изготовления подлогов и в процессе их бытования, и свидетельства о подчас оригинальных личностях, которым нередко не была чужда искра таланта. И всё же цели подлогов, их бытование — наиболее интересные аспекты изучения фальсификаций. С этой точки зрения всё остальное является вторичным, вспомогательным. Так, например, определение автора подлога способно углубить представления о его «интересе». Установление приёмов и техники изготовления фальсификации является всего лишь условием доказательства подлога и показателем уровня исторического знания фальсификатора. Датировка подлога позволяет расширить и уточнить его цели и т. д. После же легализации подлога даже его первоначальная цель становится вторичной в сравнении с последующим, часто уже независимым от интересов изготовителя бытованием. Оно отражает некие явления и процессы новых этапов общественного развития, во время которых фальсификации то безжалостно разоблачаются, то начинают активно востребоваться. Бытование подлогов, их подчас неожиданная реанимация много времени спустя после разоблачения отражают две особенности человеческого мышления: склонность к мифологии и политизированность. Как результат искусственного конструирования исторических источников подлоги, являясь своеобразными историческими сочинениями, в некотором роде превосходят собственно исторические труды-догадки, и гипотезы последних в фальсификациях представлены подчас яркими, но вымышленными «доказательствами». В силу этого они выглядят необычайно привлекательно — в этом их магическая сила, воздействующая прежде всего на обывателя.
Подлоги исторических источников — одна из форм существования исторических источников вообще и историографических в частности. В них в наиболее концентрированном виде отражаются определённые исторические представления, в которых мифы переплетаются с домыслами, гипотезы — с фантазиями и откровенным жульничеством. Подлоги, взаимодействуя с общественной жизнью времени их создания и последующего бытования, своеобразно отражают эту жизнь, являясь одним из оригинальных источников её изучения.
Подделки исторических источников — редкий объект архивного хранения и потому, что они создаются как преимущественно публичные изделия, и потому, что их авторы не склонны оставлять следы своей деятельности в виде подготовительных материалов и окончательных изделий. Однако они, несомненно, должны сохраняться и изучаться не только как исторический источник, но и как архивный документ. Сколь бы ни показался архивисту фантастическим по содержанию, внешним признакам попавший в его руки документ, сколь ни было бы примитивным и не отвечающим истинному знанию его содержание, он должен его сохранить. Архивист может не определить, подлинный или поддельный перед ним документ, но он должен почувствовать его своеобычность в системе других документов, даже вне этой системы, и, не презирая, подавив в себе высокомерное чувство превосходства собственным знанием, бережно довести этот документ до сведения источниковеда, историографа, историка.