Сердце подсказывало ей, что это истина, хотя ничего определенного она не знала. Прожив год в доме Иуды, она поняла, что здесь верховодит Вирсавия. Только однажды Иуда проявил свою власть, и старший сын восстал против него и тут же умер.
Она не могла пойти к Иуде и поговорить с ним обо всех этих вещах. Это было бы слишком неожиданно и слишком болезненно для него. Когда Иуда будет готов для разговора, он пошлет за ней. Что еще он мог сделать? Она же должна родить детей.
Иуда обдумывал будущее своей семьи. Он знал, что должен делать, но, прежде чем позвать Фамарь, ждал, когда пройдут семьдесят дней. Когда она предстала перед ним в своем черном шерстяном покрывале, стройная и величественная, с поднятой головой, он понял, что она изменилась. На ее лице больше не было следов плохого обращения. Ее кожа была гладкой и здоровой. Однако было нечто большее. Серьезно и спокойно она смотрела на него. Это уже не была дрожащая девочка-невеста, которую он когда-то привел в свой дом для Ира.
Иуда знал, что Фамарь никогда не любила Ира. Она подчинялась ему, выказывая его сыну уважение, положенное ему как мужу. Он знал, что Ир бьет ее, однако никогда не видел ее съежившейся, как собачонка. Она смирилась со своей участью и усердно работала, чтобы стать членом его семьи. Она исполняла все его приказания. И теперь она примет его решение и будет твердо держаться его.
— Я дам тебе в мужья Онана, и ты сможешь родить для Ира сына.
— Мой господин, — сказала она и склонилась перед ним.
Иуда хотел сказать ей что-нибудь еще, что могло бы утешить и ободрить бедную девочку. Но что он мог сказать ей, не унизив Ира? Неважно, что его старший сын был склонен ко злу, Ир все-таки был первенцем от чресл Иуды, он первым показал его силу как мужчины. Он не мог ничего сказать против Ира, чтобы не сказать при этом и против себя.
Благословение облегчит его совесть.
— Будь плодовита и умножь мой дом, Фамарь.
С Онаном ей будет хорошо. Насколько ему было известно, его второй сын не находил удовольствия, мучая беспомощных.
Встав, Фамарь подняла голову и взглянула на Иуду. Его привело в замешательство тепло, которое излучали ее глаза. Он кивнул головой:
— Можешь идти.
Она шагнула к двери, но снова обернулась к нему.
— Могу я поговорить с вами, мой господин?
Что-то сильно беспокоило ее.
Он приподнял брови.
— Поскольку я должна родить детей для твоего дома, то не научишь ли ты меня путям твоего Бога?
Он оцепенел.
— Когда придет время, я об этом поговорю с Онаном.
— Это время уже давно прошло.
Иуда сжал кулаки.
— Ты осмеливаешься делать мне выговор?
— Нет, мой господин, — сказала Фамарь, смутившись. Она побледнела. — Прошу прощения. Я только имела в виду…
Он видел, что глаза ее наполнились слезами, но пренебрег ее просьбой.
— Оставь меня.
Прикрыв глаза, он сделал повелительное движение головой. Скоро он услышал поспешно удаляющиеся шаги.
Почему Фамарь всегда спрашивает о Боге? Что он может сказать ей? Бог сразил Ира за его ужасное высокомерие, а также отомстил Иуде. Око за око, жизнь за жизнь. Ир за Иосифа.
Иуда запустил пальцы в волосы и сжал ладонями голову. Теперь, наверное, прошлое можно похоронить.
«…Сказано тебе, что добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим», — прозвучали в его ушах слова отца, как будто Иаков склонился к нему и прошептал их.
Взволнованный, Иуда встал и вышел из дома.
Фамарь вернулась к себе и рассказала Аксе о своем разговоре со свекром. Онан должен спать с ней и произвести для Ира потомство.
— Иуда говорил мне об этом восемь дней назад, — заявила Акса. — Он считает дни.
Фамарь залилась румянцем.
Акса улыбнулась, глядя на нее.
— Онан лучше, чем Ир. Он не будет тебя бить.
Фамарь опустила глаза. Онан был так же красив, как и Ир. Он умел вкрадчиво говорить. Может быть, и кулаки у него были, как молоты. Она тихонько вздохнула. Она не могла позволить страху овладеть собой. Это может помешать зачатию ребенка.
Несмотря на это намерение, Фамарь дрожала от дурного предчувствия. У нее не было оснований ожидать более мягкого обращения со стороны Онана.
С какой стати? Он водил компанию с теми же юнцами, что и Ир.
Акса обняла ее за плечи.
— Радуйся, Фамарь. Иуда занял твою сторону, а не Вирсавии.