— Ты не имеешь права судить меня! — закричала она ему в ярости, не уступавшей его собственной.
— Не имею права? Ты моя дочь!
Он снова ударил ее.
Задыхаясь, Фамарь стала подниматься на ноги, но отец, схватив ее за косу, дернул назад. Она царапала его руки, чтобы освободиться. Она носила в своем чреве детеныша льва, и боролась, как львица, чтобы спасти его. Она поднялась, твердо встала на ноги и подняла руки.
— Я принадлежу дому Иуды, а не твоему! Или ты забыл?
— Он будет благодарен мне, если я убью тебя!
— Иуда — вот кто должен судить меня! Не ты! Иуда и никто другой!
Тяжело дыша, Зимран пристально смотрел на нее.
— Ты у меня под носом вела себя, как блудница! Я убью тебя!
Фамарь увидела в его глазах слезы стыда и гнева, но она не хотела сдаваться.
— Отец, зачем ты избавляешь Иуду от трудностей? Почему на твоих руках должна быть моя кровь? Он оставил меня шесть лет назад! Пусть на его голову падет то, что случится со мной и моим ребенком.
Отец позвал слугу.
— Иди и скажи Иуде, что Фамарь забеременела в блуде! Спроси его, что он хочет сделать с ней!
Слуга побежал через поле. Зимран зло посмотрел на Фамарь.
— А ты, блудница, иди и жди.
Фамарь подчинилась. Она сильно дрожала. Ее ладони стали влажными от пота. Сердце трепетало.
Что, если Иуда не придет?
Новость о распутстве Фамари и ее беременности потрясла Иуду и привела его в ярость. Прошло шесть лет с тех пор, как он удалил ее из своего дома, и он ожидал, что она всю жизнь будет вести строгий образ жизни. Если он будет милостив к ней и позволит ей жить, то ребенок будет членом его семьи, кто бы ни был его отцом. Но он не мог допустить этого. И не хотел.
К гневу примешалась бурная радость. Фамарь предоставила ему возможность избавиться от нее. Она самым подлым образом согрешила против его дома, и судить ее было его правом. Вирсавия бы сейчас ликовала. В конце концов она оказалась права: Фамарь негодная женщина. Она стоила ему Ира и Онана! Самое мудрое, что он когда-либо сделал в своей жизни, — не отдал ей Шелу.
Пусть она страдает. Разве он не страдал из-за нее? Побивание камнями — это слишком легкое, слишком мягкое наказание. Пусть она почувствует тяжесть своего преступления, совершенного против него. «Выведите ее и сожгите! Сожгите, я говорю!» — кричал Иуда. Прежде чем слуга Зимрана скрылся за дверью, Иуда понял, что его судьба изменилась. Завтра можно начать искать подходящую жену для последнего сына, для Шелы. Пришло время строить свою семью.
Фамарь услышала за дверью шум и поняла, какое решение вынес Иуда. Мать причитала, отец кричал. Она закрыла руками лицо и стала молиться: «Господь неба и земли, помоги мне! Я знаю, что не отношусь к Твоему народу. Я знаю, что я презренная женщина. Но если Ты любишь Иуду, Своего сына, то спаси меня! Спаси дитя, которое я ношу!»
Акса поспешила в комнату.
— Иуда сказал, чтобы тебя сожгли. О Фамарь…
Фамарь не плакала, не умоляла о пощаде. Она быстро поднялась, откинула соломенный тюфяк. Сняв платок, завернула в него трость Иуды. Сняла с шеи перевязь с печатью и сунула их в руку Аксы.
— Отнеси эти вещи Иуде. Быстро иди, Акса. Скажи ему: «Человек, которому принадлежит эта печать и посох, — отец ребенка Фамари. Ты узнаёшь их?»
За дверью началась суета. Мать истерически умоляла отца, тот кричал:
— Я предупреждал ее! Я говорил ей, что случится, если она когда-нибудь снимет вдовье платье!
— Нет, ты не можешь…
— Прочь с дороги, женщина! Фамарь сама виновата!
Фамарь подталкивала свою кормилицу.
— Иди, Акса! Не подведи меня! Беги, женщина! Беги!
Как только та послушалась, Фамарь забилась в угол комнаты, где лучше всего могла бы защищаться. Вошли братья.
— Вы не окажете милости своей сестре?
— После того, как ты опозорила нас?
Ругаясь, они схватили сестру. Завязалась борьба. Им нелегко было справиться с ней. Наконец, они оттащили ее от стены и выволокли за дверь.
Отец стоял снаружи.
— Иуда велел сжечь тебя, и ты будешь сожжена!
Неужели они думают, что она так просто умрет? Неужели они думают, что она не будет бороться за жизнь своего нерожденного ребенка? Фамарь била ногами и царапалась. Она кусалась и кричала: «Тогда пусть Иуда и сожжет меня!» Они били ее, а Фамарь со всей своей яростью била их.
— Пусть он посмотрит, как исполняется его приговор! Дайте мне Иуду! Почему моя смерть должна быть на вашей совести? — Она пустила в ход ногти и зубы. — Пусть он сам предаст меня огню!
Иуда увидел женщину, бегущую к нему со свертком в руках. Сдвинув брови, он защитил ладонью глаза от слепящего солнца и узнал Аксу, кормилицу Фамари. Несомненно, она пришла просить о милости для этой презренной женщины.