Хмурясь, он тем не менее терпеливо выслушал стенания Светловой о том, что она опять «в тупике».
— Да?
— Да! Это, я бы сказал, элементарно.
— Ну разумеется… «Элементарно, Ватсон», — вздохнула Аня. — Ну что ж… Кажется, вы правы.
— Еще бы я не прав!
— Олег Иванович, не в службу, а в дружбу… Если обнаружится некто или нечто, хоть каким-то образом напоминающее высокого худого старика, буду премного благодарна.
— Нечто? Столь малы надежды на опознание?
— Очевидно. Если исходить из вашего предположения, что старика убрали, то… Ведь прошло уже немало времени! К тому же, если мы ищем труп… Я думаю, что преступник постарался сделать все, чтобы опознание не состоялось.
— Возможно.
— Хотя, честно говоря, я не верю, что Ропп обнаружится таким вот образом.
— Не верите?
— Нет. Видите ли, капитан…
И Светлова — кратенько — изложила овладевшую ею с некоторых пор и высказанную Генриеттой «мысль».
— Так, значит, Ропп… ты думаешь? — озадаченно потер затылок капитан Дубовиков. — Как бы… это?
— Ну вроде того… Нет ему, понимаете, капитан, видно, покоя, вот он и другим покоя не дает. Является, предсказывает всякие грядущие напасти и гадости.
— Понятно. Ну, ему видней, конечно. Если он, как вы утверждаете, столько на свете пожил. Привидение, стало быть?
— То есть он не в полном смысле привидение…
— А в каком, Светлова, — в неполном? — усмехнулся капитан.
— Понимаете, капитан, вид у него — ну очень древний… Вы бы видели, какой у него взгляд — как будто в бездну какую-то заглядываешь. Я когда его тогда на лестнице у Глинищевых увидела…
— Неужто во тьму веков, Светлова, заглянули?
— Не смешно. Понимаете… вечный он какой-то! Нормальные люди столько не живут.
— Нормальные?
— Ну, обычные, я хотела сказать.
— Значит, вы, Светлова, утверждаете, что он необычный?
— Я не утверждаю, нет! — смутилась Аня. — Но мне так показалось, — робко завершила она свою мысль.
— Н-да… Тяжелый случай, — непонятно о чем — о каком именно случае вздохнул капитан.
А Светлова уточнять не стала, чтобы не расстраиваться.
— Ну что ж! Мой вам совет… Разделите задачу на две части, Светлова. Сначала выясните, куда ваш Ропп исчез. А потом уж беритесь за вторую часть: допытывайтесь, откуда он «является» и почему? Именно так и в такой последовательности, не иначе. А то ведь, знаете ли, за двумя зайцами…
— Да-да, капитан, и ни одного не поймаешь. Мысль интересная. А за стариком лучше тоже гнаться за одним? Либо за «проклятием» в образе старика, либо за реальным Роппом?
— Ну, вам видней. Это вы ведь у нас — специалист по вечности. Прикоснулись, так сказать. Во тьму веков заглянули… А мы — так… Все больше неопознанными трупами интересуемся.
— Не одобряете?
— Нет. И плохо, Светлова, что о бизнесмене Родионе Уфимцеве — ни слуху ни духу. А ведь он фигура не менее интересная.
— Ну, в общем, да, — согласилась Светлова. — Если поделить вероятность «на троих», то более тридцати процентов приходится на то, что именно этот Родион, именно этот неизвестный пока нам «кот в мешке», и есть возможный отравитель Хованского.
— Мотив?
— Мотив? Да сколько угодно этих мотивов… Во-первых и главных, Родион Уфимцев — бизнесмен, что в данной географической точке автоматически определяет его нахождение в криминальном поле…
— А еще? Кроме бизнеса?
— Да что угодно… Вот, пожалуйста! — Аня открыла журнал. — Читали? «Имя и судьба».
— О чем это? О том, что «Ирина» — означает «мир», а «Владимир» — «владей миром»? А Виктор — победитель?
— Да нет… Тут автор идет дальше в своих прозрениях, улавливает более сложную связь между именем человека и его судьбой. Если ему верить, то имя влияет на судьбу уже «чисто конкретно»: Антоны, например, склоны к растрате казенных денег, Владимиры — к ранним бракам и так далее…
— А что далее-то?
— А то… Родионы, вполне возможно, склонны ходить с топором и мочить старушек. Прецедент с Раскольниковым всем известен. А когда ни того ни другого под рукой нет, то сойдут пузырек с ядом и депутат Хованский. Вот вам и мотив для Родиона Уфимцева.
— Понятно… — пробурчал Дубовиков. — Ход мысли понятен. Хотя сами эти твои мысли мне, честно говоря, не нравятся! Галиматья какая-то! Мракобесие.
— Да шучу я! Звиняйте, товарищ капитан… — вздохнула Светлова.
— В твоем положении мне было бы, надо сказать, не до шуток. Ввязаться в такое дело!
— В моем положении вам никогда не бывать, товарищ капитан. Слишком интересное.