— Знаете, он ведь был морским офицером. Голубая кровь…
— Да-да, это заметно… — вежливо поддакнула Аня. — Я понимаю. Голубая кровь, белая кость… Просто бросается в глаза.
— Правда?! — почему-то обрадовалась Алена.
— Клянусь.
— Понимаете, эта фотография сделана в пору их медового месяца.
— Я почему-то так и подумала.
— Да! Они здесь очень счастливы и очень влюблены. Трудно не заметить счастье даже на таком старом снимке… А в общем-то, они пробыли вместе очень недолго.
— Вот как?
— Эта фотография сделана весной семнадцатого.
— Ах вот что!
— Представьте, да… Летом восемнадцатого года они были вместе в последний раз. Алексей Дмитриевич отвез молодую жену в свое имение Спасово… Имение, конечно, было уже основательно разграблено к тому времени. Но дом еще уцелел.
— Вот этот дом, который у вас в рамочке на стене?
— Именно он. А вот это… Алешина прабабушка, Татьяна Аркадьевна, хранила всю жизнь. И передала своему сыну. — Алена покопалась в шкатулке. — Это орден! Орден Святого Владимира четвертой степени с мечами и бантом.
— Ну надо же! — опять восхитилась Светлова. — Такое только в музее можно увидеть, да?
— Да. Не хочется быть нескромной, — польщенно усмехнулась Алена, — но вы правы. А вот этот лоскут пожелтевших кружев она тоже хранила всю жизнь…
В дверь позвонили.
— Извините… Это муж с работы.
Она открыла дверь, и в крошечной типовой квартирке появился нынешний носитель голубой крови, ее супруг Алексей Глинищев.
Завертелся ежевечерний круговорот жизни — с переодеванием в тапочки, ужином, краткими перепалками…
Светлова терпеливо ждала и наблюдала.
— Алеша, ты кашу будешь?
— А что — у нас есть варианты?
— Нет.
— Тогда буду.
— С молоком?
— С молоком.
Светлова понимала, что приличному человеку давно пора попрощаться, но что-то удерживало ее. И она извиняла свое невежливое поведение тем, что уходить, не дав хозяйке закончить то, что та явно хотела рассказать, еще невежливее.
Наконец все опять собрались за столом, и Алена продолжила свой рассказ:
— Видите ли, сам Алексей Дмитриевич Глинищев пробыл тем летом восемнадцатого года в Спасове недолго. Это, если помните, было время, когда формировалось Белое движение и все мужчины уходили на юг России. — Алена мельком взглянула на Аню.
— Нет, не помню… — с сожалением призналась Светлова, плохо знавшая историю.
— Так вот… В Спасово Алексей Дмитриевич Глинищев, увы, больше не вернулся.
— Неужели нет?
— Он умер в Севастополе, в госпитале, незадолго до того, как белые покинули полуостров Крым навсегда. Перед смертью он вспоминал с великой нежностью свою юную жену Татьяну Аркадьевну.
— Ты-то это откуда знаешь? — Нынешний Алексей Глинищев, хлебавший в это время рядом за столом кашу с молоком, оторвался от этого увлекательного занятия и удивленно взглянул жену.
— Представь, знаю. Ты просто совсем не интересуешься историей своего рода. А я интересуюсь.
— Фу-ты ну-ты! — усмехнулся Глинищев.
— Да! И не иронизируй! Ты, Алексис, апатичен и непростительно равнодушен. Доедай лучше кашу и не мешай нам с Генриеттой разговаривать.
Аня каждый раз чуть не вздрагивала, когда Алена называла ее этим именем. Ох, нет, не профессиональный она все-таки сыскарь — слишком расслабляется. Когда что-нибудь интересное, она слишком увлекается разговором — и забывает свою собственную легенду.
— Ой-ой-ой… — Алексей Глинищев снова усмехнулся. — Какие нежности при нашей бедности…
— Да, представь!
— Видите ли, Генриетта, — Алена демонстративно повернулась к своей собеседнице и как бы отвернулась от мужа, — Алеша у нас некоторых важных вещей до конца не понимает. Он, видите ли, у нас несколько рыхловат и апатичен — все-таки кровь Глинищевых подпортили в последние десятилетия браки с советскими кухарками.
— Ой-ой-ой! — откровенно возмутилась хлебавшая кашу «белая кость и голубая кровь».
Кажется, «Алексиса» всерьез обидели слова «рыхловат и апатичен».
— Уже забыла, аристократка Глинищева, как вскакивала в пять утра по будильнику? И каждый день в свое Самыкино на электричке трюхала, когда мы с тобой только познакомились? Ради надбавки в пару сотен «за вредность на производстве»? — усмехнулся язвительно явно задетый за живое Аленин муж.
— Так вот… — продолжила Алена свой рассказ, не обращая внимания на наскоки мужа. — Юный морской офицер Глинищев умер в севастопольском госпитале. Но его супруга Татьяна Аркадьевна уже ждала ребенка. — Алена покосилась на Анин животик. — Вы меня понимаете?