— А я ее уже заменила, чтобы соседи не судачили!
— Так быстро дверь поменяла?! Ну, молодец, Тенечка… Наш пострел везде поспел, — усмехнулась Аня. — И с расходами не посчиталась?
— Ну, знаешь, на нас и так, как Гоша в розыск попал, все косятся. А тут еще дверь стала — как после штурма Азова! Каждый мимо пройдет и что-нибудь да подумает. А я и так уже стала притчей во языцех в нашем доме!
— А ведь это значит, Генриетта, и следов никаких не осталось от этого нападения?
— В общем, да, — согласилась рыжая.
— То есть… Получается, никаких доказательств твоим словам нет… Так получается?
— Получается так, — вздохнула Генриетта. — Правда, жаль?
— А уж как мне жаль, ты и не представляешь.
«Старик… инфернальный, — думала Светлова, — жуткий… черная дыра вместо лица… словно из склепа вылез… Так-так… А что, если, дорогая Генриетта, ты все это сочиняешь? И никто на тебя не нападал? И все это — из того же ряда, что и «адский голос» на автоответчике?»
Все же нельзя сказать, чтобы на Анну не произвел вообще никакого впечатления рассказ Генриетты. Рыжая явно была напугана. А так привирать? Ну не настолько же Генриетта владеет актерским мастерством…
— Вот, Ань, погляди… Это он обронил, убегая!
Светлова взяла в руки розовую игрушку.
— Что это?
— Говорю же: старик обронил, убегая.
Светлова удивленно повертела в руках пластмассового утенка:
— Бред какой-то! Обезумевший от жажда убийства Некто, размахивающий смертоносной дубиной… и детская игрушка!
Анна еще раз оглядела розового утенка со всех сторон.
И вдруг нажала на розовый бок.
Пластмассовый бочок игрушки продавился…
А когда стал распрямляться — раздался щелчок.
Светлова вздрогнула — было ощущение, что рядом появился старик…
— Уф-ф… — Аня даже оглянулась… Никого! Она перевела дыхание.
Ничего не скажешь… Похожий. Очень похожий звук!
— Генриетта, — вдруг спросила она, — могло так случиться, что он не разглядел во время нападения твоего лица?
Генриетта задумалась.
— В общем, да… Могло. Я ведь к нему, по сути дела, и не поворачивалась лицом-то. Когда шла от лифта к своей двери, он спиной ко мне стоял, у окна. Да я и сама его черной рожей лишь мгновение «любовалась»… Он ведь сзади на меня напал! А уж что он разглядел — трудно сказать.
— Трудно? А насколько?
— Понимаешь… Я так от ужаса, наверное, глаза вытаращила, что в пылу борьбы и обознаться недолго. Ярость, она, знаешь, глаза застит. Даже привидениям. А он, прямо тебе скажу: ну совершено был рассвирепевший!
Генриетта распрощалась и помчалась к родителям навещать свою вконец заброшенную дочь.
«Почему призрак переключился на Генриетту?» — думала Светлова.
У привидений свои капризы?
Одно только «но»… Побеждает в наше время тот, кто владеет более обширной информацией.
На данный момент Светлова владела большей информацией, чем ее противник. Это случалось с ней нечасто, но сейчас это было именно так.
Эти данные Светлова получила в военном архиве.
«Глинищев Алексей Алексеевич, одна тысяча девятьсот двадцать второго года рождения, призван на военную службу в одна тысяча девятьсот сорок втором. Погиб…»
С мужчинами, прошедшими через армию, вообще проще… О них всегда можно узнать хотя бы самое главное. Дату смерти. И дату рождения.
— Значит, он одна тысяча девятьсот двадцать второго года рождения? — растерянно, изучив полученную справку, переспросила Анна архивистку.
— А что, тут неясно написано? — проворчала работница архива — пожилая сварливая женщина в огромных очках, собственноручно и вручившая Светловой эту справку. — Или вы начальную школу не заканчивали?
— Да нет, почему же… посещала, — призналась Светлова.
— Ну так и читайте, что написано.
— Да я читаю…
— Что-то чересчур зачастили к нам с этим Глинищевым, — неодобрительно вдруг заметила дама-очкарик.
— Да? Что вы имеете в виду?
— То и имею.
— То есть… Вы хотите сказать, что кто-то уже запрашивал сведения об Алексее Алексеевиче?
— К тому же не так и давно! Вот я и удивляюсь… Ходят и ходят! — неласково прокомментировала женщина. — Как будто у нас и так работы мало.
— А вы не могли бы описать этого человека?
— Делать мне больше нечего, как его описывать… Может, вам еще словесный портрет?
— Ой, хорошо бы! — обрадовалась Светлова.
— Наглость какая! — пробормотала очкарик.
— Ну пожалуйста! Хоть в самых общих чертах… Это очень-очень важно! — принялась причитать Светлова.