Мы порадовались за Маргариту Викторовну и ее подчиненных, она подлила нам горяченького из вновь вскипевшего чайника, а потом Машка спросила:
- А как получилось, что музей перенесли именно сюда?
- Конечно же, по моей инициативе, - величественно кивнула Марго. - Когда епархия завела разговор о возврате церкви, где мы раньше располагались, я сразу же пошла к мэру и рассказала о доме Дробышева. К тому моменту несколько квартир перестроили, и здесь жило всего 18 семей. Я смогла добиться расселения четырнадцати, благо что все, кто пошустрее, давно стояли в очереди на улучшение жилищных условий. Так особняк превратился из вороньей слободки в храм истории. Вы знаете, особенно я горжусь тем, что в нашем музее есть зал, который практически полностью воссоздает обстановку дома провизора Дробышева. Это моя личная дань этому особенному человеку. А может быть, вы хотите посмотреть?..
- Конечно, - в два голоса воскликнули мы и повскакивали с тахты. - А это возможно? Там закрыто...
Маргарита Викторовна просияла, торжественно поднялась и поманила нас за собой. В прихожей, накинув на плечи пальто с меховым воротником, она достала из верхнего ящика тумбочки связку ключе и подмигнула:
- История историей, но это ведь еще и очень удобно, когда от дома до работы две минуты пешком.
В подъезде, проходя мимо отсутствующей квартиры, я решила поинтересоваться ее судьбой:
- А здесь тоже кто-то жил? Похоже, словно дверь заложили...
- Да, так и есть, это была квартира Петра Ивановича, одинокого старика, нелюдимого и неразговорчивого, он жил бирюком сколько себя помню. Ни с кем не общался, редко выходил, и вообще, был со странностями. Например, даже летом, в жару, всегда ходил одетым в рубашку с длинным рукавом. В старости это понятно, старые кости любят тепло, но ведь так было всегда, даже когда я была подростком, а он молодым мужчиной. Над ним многие шутили, но он никогда не отвечал. Он вообще всегда и всех сторонился, лишь бы его не трогали. Работал в строительном управлении до самой пенсии, но так и остался разнорабочим. Хотя нам с мамой он частенько помогал с мужской работой, никогда не отказывал. Ведь отец так и не вернулся с фронта. Знаете, а мама его ждала до самой своей смерти. Сорок два года после окончания войны... А Петр Иванович скончался прошлой осенью, когда мы, я имею в виду музей, готовились к переезду.
- А что с ним случилось?
- Сердце, наверное. Возраст был уже почтенный, 94 или около того, я уже и не помню. За неимением родственников, его жилье перешло государству. Мы смогли добиться, чтобы квартиру передали музею. Я там обустроила... Сейчас увидите.
На улице был легкий морозец и уже совсем стемнело. По дороге из одного подъезда дома в другой мы заглянули в машину, бросили новогодние наряды и взяли свою верхнюю одежду. После легкого колебания прибор Машка оставила там же в машине, просто не придумав, куда его запихнуть в свою куцую дубленку. Как позже выяснилось, зря.
Музей встретил нас просторным чистым холлом и свежим ремонтом. Хозяйская рука и ее любовь к своему детищу чувствовалась буквально с порога.
Марго сразу же на минуту отлучилась, извинившись, затем везде зажегся свет, и мы пошли бродить по нижнему этажу. Он был посвящен истории города, начиная с древних времен, когда здесь существовали лишь поселения, о чем свидетельствовали обнаруженные археологами простейшие предметы быта. Бегло и содержательно рассказав об особо выдающихся моментах истории Усольска (казнь мятежников при Иване Грозном и возведение водонапорной башни при Александре втором), Маргарита пригласила нас на второй этаж. Он был посвящен наполовину истории города в 19-20 веках, наполовину семейству Дробышевых.
Это было нам гораздо интереснее, даже Машка, человек творчески и не терпящий «всякой исторической припыленности», увлеклась экспонатами и бродила тенью от стенда к стенду.
Я с восторгом и благоговением внимательно разглядывала вещи и фотографии. Вот два десятка мужчин разных возрастов, кто с бородой, кто только с усами, подписано «Усольское общество хоругвеносцев. 1916 г.». Еще одно фото, людей так много, что лиц невозможно даже разглядеть - «Открытие корпуса реального училища, 1905 г.» Настоящая афиша с гастролей московского театра, спектакль назывался «Дочь царя морского». За стеклом, на стенде - приглашение на торжественное бракосочетание девицы Марьи Стоговой с офицером Петром Волнушкиным, «... покорнейше просим посетить вас в наш счастливый день».