– Умоляю, перестаньте! Нас всех убьют!
– Замолчи! – рявкнул на нее «отец» и пригрозил пистолетом.
Наталья от страха вжалась в сиденье, еще сильнее, прижав дочь к груди. Девочка плакала, не понимая, что происходит.
– Выпустите меня и ребенка! – взмолилась она.
Но попутчики не обратили не малейшего внимания на просьбу женщины, продолжая отстреливаться. Через мгновенье на экипаж обрушился шквальный огонь, пули разрывали обшивку. Наталья схватила Арину и, прикрыв своим телом дочь, легла на пол экипажа.
Перестрелка продолжалась, бандиты подбирались к своей добыче все ближе. Отец и сын не успевали перезаряжать пистолеты.
Наталья сняла крест, подарок обожаемого Кешеньки в день свадьбы, и накинула его на шейку дочери. Ребенок всхлипывал, не в состоянии от страха даже плакать. Наконец, один из налетчиков подобрался к экипажу и метко выстрелил в «отца», пуля попала прямо в голову.
Обезумевший «сын» схватил Наталью и, прикрываясь ею, словно щитом, выскочил из экипажа. Нападавшие, не ожидая такого коварства, и не желая смерти женщины, растерялись.
– Брось бабу! – взревел вожак. – Все равно не уйдешь! Не бери грех на душу!
Но «сын» не слушал приказов, продолжая двигаться вперед, прикрываясь женщиной. Несчастная вырывалась и молила о пощаде:
– Господи! Помогите! Не стреляйте! Возьмите все мои деньги, – она достала из лифа завязанный платочек. – Вот восемь рублей…
Воспользовавшись моментом, «сын» прострелил плечо одному из бандитов и уже целился в вожака, вышедшего из укрытия. Вожак держал пистолет наготове:
– Последний раз говорю: оставь бабу!
Но «сын» не слушал и нажал на курок: тут же раздались выстрелы – душегрейка на женщине обагрилась кровью. Мужчина медленно оседал и, выпустив Наталью из рук, упал рядом с ней.
– Готовый! – подытожил один из разбойников.
– Да уж, отменная сволочь, бабу так и не пожалел! – заключил другой.
Бандиты тут же обшарили карманы убитого, но, увы, ничего не нашли, не побрезговали и платочком Натальи с восемью рублями.
– Обыщите второго! – приказал вожак. – Деньжата точно есть, главное – найти. Арсений не мог ошибиться, он весь вечер подслушивал их разговоры на постоялом дворе.
Подельники бросились к экипажу, вытащили убитого «отца», для начала обшарили его, затем принялись за одежду. Под подкладкой пальто явно что-то было зашито. Один из бандитов достал нож из голенища сапога и распорол ее, на землю вывалились ассигнации.
– А вот и улов! – сказал вожак и сгреб здоровенной ручищей все деньги.
Затем пересчитал их:
– Отлично, тыща рублей! Не подвел Арсений, свое дело крепко знает.
Неожиданно из экипажа послышался детский плач. Вожак оглянулся:
– Фу, ты черт! Баба-то с дитем была!
Он подошел к экипажу и заглянул в него. Арина с перепугу забилась в дальний угол под самые сидения и тихонько плакала.
– Иди сюда, не бойся! – вожак достал девочку из-под сиденья. – Не плачь, я не кусаюсь!
Подельники заржали, как сивые мерины.
– Чего осклабились! – рявкнул вожак. – Дитев я не граблю и не убиваю, – он внимательно посмотрел на Арину. – Складная барышня из нее вырастет… Ой, достанется мужицкому полу!
Разбойники опять заржали.
– Замолкните, дурни! Уходим! Девчонку возьму с собой – сгодится для моего плана.
План же у Свистуна был достаточно простым: после такого улова податься в Москву и обзавестись собственным делом. Награбленного могло вполне хватить на покупку торговой лавки на окраине города, да и чистые документы были припасены на имя мещанина Данилы Выжиги, что родом из Брянского уезда, местечка Сураж. Да и девчонка подвернулась во время – вполне можно сойти за вдовца с ребенком. Это вызовет меньше подозрений, мол, продал имущество в Суражах, после смерти жены и отправился в Москву на поиски лучшей доли. Словом, не подкопаешься, документы проверять, да списываться с полицмейстером Суража никто не станет – занятие длительное и весьма хлопотное.
Так Свистун, разбойник и убийца, стал мещанином Данилой Выжигой, честным гражданином Российской Империи, а Арина – его законной дочерью.
Вскоре, в Москве на Стромынке, появилась булочная мещанина Данилы Выжиги, а затем и кондитерская, что открывались теперь все чаще, на французский манер: с круассанами, горячим шоколадом, чаем и всевозможными сладостями.
Глава 4
Шли годы. Данила души не чаял в дочери и всячески ее баловал. Когда девушке исполнилось пятнадцать лет, она стала одной из самых завидных невест на Стромынке. Молодые воздыхатели, из мещан и даже из купеческих семей, все чаще появлялись в кондитерской, но не из любви к французским булочкам и пирожным, а лишь с одной целью – увидеть Арину.