Вдруг стало душно, небо затянулось мутной дымкой, сквозь которую Дана разглядела вздымающуюся волну. Та росла так быстро, что сливалась с облаками, вода шумела в такт крови в висках колдуньи и отчаянным ударам ее сердца, и Дане показалось, что та смеется над ней. Над ее робкими надеждами призвать к добру, к человеческому миру и покою, к равновесию, которое давно разрушено…
Дана попыталась глотнуть воздуха, зажмурилась, затем открыла глаза — и перед ними черной тенью пронеслись огромные вороньи крылья. Его хриплый отвратительный клич разнесся в тумане, сверкнули огоньки в глазах и колдунью обдало горячим дыханием.
«Рикко!» — успела она подумать, отчаянно, пронзительно, больно. В следующий миг невыносимый жар опалил крылья ночницы, перекрыл воздух и перед глазами возникло приближающееся пятно берега.
Рикхард и Силви уже не стояли впереди Даны, сидевшей над манускриптом: им пришлось лечь, чтобы волны не сбили с ног. Вода, вырвавшаяся из каменного плена, несла пролитую на этих берегах кровь и слезы, пепел от уничтоженных жилищ, колдовские зелья и яды, память о подвигах и предательствах. И теперь их откос превратился в один из немногих островков спасения. Что творилось в городе, они боялись вообразить, — даже безразличная к людям Силви затыкала уши, когда эхо доносило крики ужаса, лошадиное ржание, треск разбивающихся стен и крыш.
— Мы не успеем, Рикко, — прошептала она, сжав его ладонь. — Они не согласятся, а мы не уйдем отсюда живыми! Ты был прав, нам давно стоило бежать…
— Я рядом, милая, и нам нельзя так думать, — отозвался он хрипло и прикрыл подругу собой. Вдруг за пеленой тумана и воды сверкнул и величаво поплыл над городом огромный белый силуэт, оставляющий за собой морозное дыхание. Волны, по которым он следовал, замерзали на лету, разбивались о берег и осыпали лесовиков ледяным крошевом, но вода быстро обновлялась и подступала к их островку.
— Это посланница мира мертвых, — вздохнула Силви. — Она соберет урожай душ в городе, потом возьмет и Дану, а нас забросит в междумирье…
— Тише, — почему-то сказал Рикхард, хотя Силви и так говорила еле слышно, и лишь острый слух оборотня улавливал все ночные звуки. Но вдруг напевы Даны стихли, до них донесся слабый обрывистый возглас и лесовики вскочили на ноги, забыв о волнах.
Девушка лежала на земле, устремившись в небо невидящим взглядом, и еще слабо дышала. Но когда Рикхард бросился к ней, попытался отогреть и дозваться до засыпающего рассудка, дыхание стало обрываться. И как он ни стремился возродить его оставшейся энергией, она больше не шевельнулась и тонкое девичье тело стало быстро холодеть подобно окружившим их водам.
— Дана! — отчаянно крикнул Рикхард и почти со злостью вцепился в ее плечи. Но Силви удержала его и решительно промолвила:
— Ты не вернешь ее, Рикко! Должно быть, Бураков добрался до ее души через видения и толкнул богам смерти в пасть…
— Бураков! — застонал Рикхард. — Ну почему мы его не убили? Зачем послушали ее детский лепет про милосердие и правосудие! Да пусть бы меня потом наказали за кровопролитие, но она бы уцелела…
— Что проку об этом говорить, — вздохнула Силви. — Не убили… А он воспользовался и убил ее за неповиновение. Конечно, Бураков уже тронулся умом, и теперь никакое наставничество его не спасет.
— Теперь его ничто не спасет, — заверил Рикхард, поднимаясь на ноги. — Но посмотри сюда, Силви: ведь вода уходит…
Они огляделись. Природа и вправду успокаивалась, погружалась после агонии в сон, еще тяжелый и болезненный, но ведущий к исцелению. Наводнение пошло на спад до точки невозврата, не успело поглотить город, хоть и забрало немало жизней. Туман рассеялся и ночь окутала лесовиков шелковым темно-синим покрывалом, под которым стало хоть чуточку теплее.
Рикхард вновь склонился над Даной, убрал мокрые пряди волос с лица, опустил веки и поцеловал в лоб.
— Они все-таки услышали тебя, девочка, — прошептал он. — Не знаю, где сейчас твоя душа, но может быть, она узнает об этом? Спасибо тебе и прости нас, если можешь…
Силви тоже опустилась на колени, почтительно коснулась холодной девичьей руки и они немного помолчали. Затем Рикхард бережно поднял Дану на руки и понес к воде, которая все еще держалась высоко. Зайдя по пояс, он осторожно отпустил ее, и река безмятежно приняла колдунью в последнее пристанище и колыбель.
Они посмотрели на сомкнувшиеся волны, и после недолгой тишины Рикхард решительно взял Силви за руку.
— Теперь нам надо вернуться в город. Ты меня понимаешь? — жестко произнес он.