Глава 3
По ту сторону железнодорожных путей высилась насыпь, поросшая колосьями и борщевиком, тропинка за ней вела в лес. Из-за местной дождливой погоды земля то и дело размокала, и порой люди возводили нехитрые мостики из бревен, досок или хвороста. Но сейчас почва была сухой, и Рикхард уверенно вел девушку туда, где пахло озерной водой и доносились веселые голоса.
— Ты что, ведешь меня на купание? — сообразила Дана.
— Да, но только на другое, — таинственно улыбнулся северянин, — такое, где ты еще не была.
— И все же стоило предупредить, — нахмурилась девушка. — На меня в последнее время и так свалилось чересчур много сюрпризов.
— Думаю, этот окажется приятным, — ответил Рикхард, отодвигая низко стелющиеся ветки. Оказавшись на развилке, откуда один путь вел к знакомому озеру, а другой — к вросшим в землю старым избушкам, Дана не сразу заметила, что была еще и третья дорожка. Она начиналась в большом овраге и без конца петляла, теряясь меж валунов и зарослей папоротника. Девушка подумала, что без Рикхарда никогда бы ее не нашла, и тут же насторожилась: откуда чужой парень о ней знает?
Но она ничего не успела спросить, так как споткнулась о подвернувшийся камешек, и Рикхард ловко поддержал ее.
— Осторожнее, Дана, смотри под ноги, — мягко напомнил он. — Впрочем, мы уже почти на месте.
Дана с недоумением озиралась по сторонам, не видя ничего, кроме деревьев, кустов черники и муравьиных крепостей. Но тут Рикхард положил руку ей на плечо и устремил взгляд вперед. Она не успела возмутиться этим жестом: по телу начала растекаться живительная сила, которая одновременно будоражила и нежила. Близость почти незнакомого мужчины — Дана даже ощутила его приглушенное дыхание, — почти не смущала, казалась такой же привычной и умиротворяющей, как шелест листвы или шум залива.
Вдруг меж деревьев замерцали огоньки, переливающиеся холодным зеленоватым светом, словно кто-то вел здесь невидимую перекличку. В сонную тишину ворвались шорохи, скрипы и чей-то мелодичный смех, захлопали незримые птичьи крылья. Дана слышала то детский плач, то девичье воркование, то кряхтение стариков, а затем раздался топот копыт, перезвон колокольцев и удалые напевы под гармонь.
— Что это, Рикко? — прошептала она, испуганно сжав руку парня.
— Видимо, хозяева леса свадьбу празднуют, — улыбнулся он. — Они в это время любят пошуметь, как и вы! Не желаешь ли посмотреть поближе?
— Это как? Хочешь сказать, я смогу увидеть их собственными глазами?
— А разве силы природы ни разу тебе не показывались? — удивился Рикхард.
— Нет, Мелания говорила, что нам это ни к чему, — мол, духов все равно не перехитрить, так что лучше нам за своей вотчиной смотреть, а в их дела не соваться.
— Ну, что не перехитрить — тут твоя хозяйка права, а вот дружить с ними стоит, если не хочешь когда-нибудь получить ответку, — серьезно промолвил парень. — Никакое колдовство не проходит мимо властей мироздания, хотя многие люди все же пытаются их обмануть. Но это очень опасная игра, Дана. Не стоит отягощать свою старость грузом такой вины.
— О старости пока рано думать, — несмело улыбнулась Дана. — Но ты вправду покажешь мне их свадьбу? Не шутишь?
— Почему бы и нет, — уже веселее отозвался Рикхард и потрепал ее по плечу. — Ты же никому не расскажешь?
«Еще этого не хватало! Тогда в артели решат, что у меня снова начались помутнения, — усмехнулась про себя Дана, — и уже вовсе не станут церемониться». Рикхард, вероятно, понял ее без слов и показал вглубь леса:
— Смотри вот туда!
На глазах Даны муравейники, ягодные кусты и бледные лесные цветы исчезли, а травяной покров завибрировал, стал проваливаться и скрипеть под ногами, словно темно-изумрудный снег. Огоньки сияли все ярче и из них сплетались причудливые полупрозрачные силуэты — худые человеческие фигуры или скелеты, держащие в пальцах трепещущее пламя, птицы с женскими головами и широкими черными крыльями, клубки перьев или шерсти, на которых виднелись одни горящие глаза.
— Что это, Рикко? — прошептала Дана, чувствуя, как во рту мгновенно пересохло.
— Неупокоенные души. Многие из них принадлежат людям, которые проводили новые границы между нашими землями и не всегда измеряли по правилам. Вот теперь они обречены блуждать и мерить без конца, пока не исправят ошибку. Есть и девы, покинувшие мир до свадьбы, и нежеланные дети, и опостылевшие старики, — таких особенно жаль… Ты не бойся, сейчас они тебя не тронут. Им просто хочется немного погулять на празднике, вспомнить, как они были живыми.