В своих новых дорогих шмотках и при Аристархе с камерой на плече Ирка смотрелась в этой тусовке вполне уместно. На нее оглядывались, но мельком. Так, теперь свободнее, непринужденнее, как настоящая акула пера, ас телекамеры!
– У кого первая премия? – с отрывистой деловитостью поинтересовалась Ирка у пожилой женщины в синем костюме смотрительницы зала.
– Изумительная вещь, подлинный талант, – немедленно умилилась та. – Вон там, «Святой Николай на Комсомольском».
– На чем на «Комсомольском»? – послышался у Ирки над ухом изумленный шепот Аристарха. – Собрании?
Ирка наградила менеджера взглядом, полным традиционного презрения местной жительницы к приезжему.
– На Комсомольском острове на Днепре. Там церковь Святого Николая. Красивая очень. Вон картина. – Девочка решительно направилась к небольшому пейзажу, где тонкий силуэт крохотной белой церковки застыл на краю островного мыса.
– Действительно красиво, – согласился Аристарх. – И картина хорошая.
У входа в зал заволновалось, взбурлило, толпа раздалась. Сопровождаемый охранниками и музейным начальством, к картине-победительнице двинулся мужчина в легком светлом костюме.
«Права была Рада, теперь он одет по-другому», – мельком подумала Ирка, вытаскивая из кармашка рюкзака микрофон. Держать его было ужасно неудобно.
Ирка и спрятавшийся за телекамерой Аристарх стояли точно на пути у Иващенко. Со всех сторон к нему спешили такие же микрофонно-камерные пары, но Ирка была ближе всех. С микрофоном в опущенной руке она сделала шаг вперед.
– Детское телевидение. Пожалуйста, Владимир Георгиевич, несколько слов для наших зрителей. – Ирка сдавила ручку микрофона. Чуть слышно хлюпнуло… Ирка настороженно глянула по сторонам, но никто ничего не заметил.
– На детской выставке детскому телевидению первое слово, – весело усмехнулся ей Иващенко.
– Пожалуйста, встаньте напротив картины-победительницы, – попросила Ирка и старательно отступила в сторону, пропуская Иващенко мимо себя. Тот сделал шаг, повернулся… Ирка знала, что не должна смотреть на его ноги, но не могла удержаться.
– Ой, – вдруг жалостно охнула директор музея, глядя в пол.
На старинном дубовом паркете красовалось разляпистое пятно белой краски. А рядом четко пропечатался такой же белый след ботинка с квадратным носком. Мучительно сморщившись, директор перевела взгляд на тупоносые ботинки Иващенко. Под ее полным нечеловеческого страдания взором Иващенко медленно поднял ногу и застыл в позе цапли, не смея шелохнуться.
– Кто краску пролил? – гневно выдохнуло музейное начальство, озирая нервно переглядывающихся художников.
Незаметным движением Ирка отлепила тюбик с краской от ручки микрофона и сунула его обратно в кармашек рюкзака. Потом ткнула пальцем в сторону выхода:
– А вон там половая тряпка лежит, вы на нее пока ногу поставьте.
– Мы не кладем у входа тряпок, – возмутилась директор, но Иващенко лишь передернул плечами.
– Какая разница, давайте ее сюда. Тут напротив обувной, смотайся, купи любую пару, – скомандовал он охраннику, с облегчением опуская измазанную подошву на принесенный половик. – Ты спрашивай, девочка, пока я тут вроде памятника стою, а то у меня времени в обрез. – Его губы дрогнули извиняющейся улыбкой.
Ирка тоже дрогнула. Ай, какой прокол! Про вопросы она и не подумала! Господи, что же эти журналисты обычно спрашивают?
– Снимайте. – Выигрывая секунды, она махнула рукой Аристарху. Неумелым движением тот навел камеру на Иващенко. Даже в объектив, похоже, не смотрел, просто выставил ее перед собой, закрывая лицо. Впрочем, сама Ирка не лучше.
– Почему именно эта картина получила первую премию? – бухнула она первое, что пришло в голову.
– Я премии не распределяю, я их только вручаю. Решение принимало жюри, и оно выбрало лучшее полотно. Хотя мне… – Он снова улыбнулся. В этот момент толпа всколыхнулась, из ее глубин вынырнул охранник с обувной коробкой в руках. – О, слава богу! Не снимайте пока. – Задрав ногу, Иващенко принялся расшнуровывать ботинок.
Микрофон выскользнул у Ирки из рук и свалился на пол возле тряпки с четким отпечатком подошвы. Девочка наклонилась.
– Хотя лично мне больше всего вон тот кот нравится, – всунув ногу в новую туфлю, закончил фразу Иващенко и ткнул пальцем в одну из картин. – Роскошный такой котяра, наглый…