На мгновение все замерли. Потом, как будто у них были общие легкие, почти две дюжины офицеров и рядовых дружно выдохнули.
Майор Лафитт даже издал что-то типа смеха.
— Каша, не думаю, что даже Сен-Жюст в свой лучший день — или худший, не уверен, какой именно — мог бы быть настолько безжалостен. Именно поэтому вы с самого начала использовали морских пехотинцев «Правдивости» в роли вашего кулака.
— Я же сказал. Я обучался у лучших, — смешок Каша был резким. — Никто не подозревает палача, майор, в каком-либо преступлении, кроме пытки. Сама работа стирает всё, что бы ни скрывалось под спудом. Как однажды сказал мне Кевин, «кровь — всегда лучшее прикрытие, и лучше всего, если она на твоих собственных кулаках».
Он повернулся к Юрию.
— Теперь-то вы понимаете, комиссар?
Юрий промолчал. Но лицо, должно быть, выдало его чувства. «Вы всё равно чёртов фанатик, Каша».
Каша вздохнул и отвёл взгляд. На мгновение он показался очень молодым и уязвимым.
— У меня не было ничего другого, Юрий, — мягко сказал он. — Никакого другого оружия; никакой другой защиты. Поэтому я использовал свой собственный характер, чтобы он служил мне и оружием и защитой.
Казалось, его глаза немного увлажнились.
— Так было ли это в действительности притворством? Я честно не знаю. И не уверен, хочу ли знать.
— Для меня это не имеет значения, — твердо заявил майор Лафитт. — Пока вы находитесь на моей стороне.
Шарон, казалось, душили слёзы.
— Я бы за это выпила! — воскликнула она. Потом, повернулась к капитану Райту:
— Что скажете, сэр? Это — ваш корабль. Но я думаю, что тост был бы уместен.
Райт был не вполне «отличным малым». Очень немногие командиры больших боевых кораблей ГБ были таковыми. Но, по сравнению с Галланти, он был истинной «душой команды».
— Это против правил, но… я склонен согласиться, что…
Его прервал сигнал тревоги. Коммандер Тарэк, заменивший Баллона в качестве тактика «Гектора», вздрогнул в своём кресле — его внимание, как и у всех других, было приковано к Каша — и быстро повернулся к пульту. Новые данные вспыхивали на его дисплее, и он вслушивался в наушник.
Потом он побледнел.
Заметно.
— Сэр, — сказал он, не в силах полностью скрыть свою нервозность, — Я получаю очень большой гиперслед. Э-э… очень большой, сэр. И… э-э, я думаю — пока не уверен — что там несколько кораблей стены. Э… Много кораблей стены. Я думаю, что, по крайней мере, с полдюжины.
Безотносительно других его недостатков, Райт был опытным командиром корабля.
— Расстояние? — спросил он спокойным и ровным голосом. — Можете ли вы их идентифицировать?
— Двенадцать световых минут, сэр. Пеленг ноль-один-девять, прямо по эклиптике. Я не буду в состоянии идентифицировать их, или даже определить тип, до прихода сообщения с досветовых платформ, сэр.
Двенадцать минут спустя коммандер Тарэк смог определить принадлежность приближающегося оперативного соединения.
— Это хевениты, сэр.
Люди на мостике расслабились. До какой-то степени. Всё ещё оставалось неясным, послано ли было это соединение новым режимом, или… кто знает? Несколько провинциальных секторов бунтовали под предводительством Госбезопасности — и как минимум один из них был не так уж далеко от Ла Мартина.
Но ещё десять минут спустя рассеялась и эта неопределённость. Первое сообщение от приближающейся флотилии пересекло разделявшую их дистанцию со скоростью света.
— Они непосредственно с Хевена, сэр, — доложил рядовой-связист. — Это оперативное соединение послано президентом Причарт, чтобы… э-э, здесь говорится: «помочь восстановлению надлежащей власти в секторах Джа’ал, Тетра и Ла Мартин, и подавить, если будет необходимо, любые беспорядки». Конец цитаты, сэр. Командует ими адмирал Остелл.
— Мидж Остелл? — резко переспросил коммодор Огилви.
Рядовой помотал головой.
— Здесь не говорится, сэр. Просто «контр-адмирал Остелл, командир оперативного соединения».
— Это должна быть Мидж, — заявила адмирал Чин. В голосе её было заметно возбуждение. — Не знаю больше никого по фамилии Остелл в Списке Капитанов. Не знала, однако, что она получила адмирала. Если так, она быстро сделала карьеру.
— У неё была для этого возможность, Женевьева, — сказал Огилви, находившийся, судя по голосу, в приподнятом настроении. — На неё, в отличие от нас, не легло пятно после Ханкока, вы же понимаете. Она тогда была в слишком малом звании, всего лишь моим тактиком на «Наполеоне». Так что ей не пришлось, как нам, провести столько времени на берегу. И, видит Бог, она достаточно хороша. Во всяком случае, на мой взгляд.