На дрожащих ногах я добралась до квартиры. Хотелось плакать, рыдать, и для слез были причины. Я так и не решилась признаться любимому человеку в своих чувствах, упустила уникальный шанс сказать о своей любви, о том, что восхищаюсь Леней — как талантливым музыкантом и как идеальным мужчиной…
Люба наверняка сейчас времени зря не теряет, в отличие-то от меня. Жаль, что я не умею жить так, как она — легко, играючи. Обязательно найду себе проблему. В этом различии я сестре немного завидовала.
От безысходности глухо застонала в подушку. Вот и все. Завтра Филатов будет в другом городе, где его ждет другая глупая фанатка, только более раскрепощенная и уверенная в себе. И ей наверняка повезет больше, чем мне…
А ведь еще вчера до концерта я была уверена, что мне этого хватит. Просто побыть недолго рядом, иметь возможность видеть свой идеал, получить от него автограф «на долгую память». Теперь же мне этого было мало. Катастрофически мало. Это как получить дозу кислорода и после выдоха снова заходиться в агонии, задыхаться. Что, по сути, такого знакового сделал Филатов? Всего лишь посмотрел на меня и попрощался в невинном объятии. Не более того. Но ему удалось взволновать каждую клеточку моего тела, каждую частичку сознания…
… А утром я проспала. Телефон еще с вечера оставила в прихожей и не слышала звонков, и теперь на дисплее у меня светилось около десятка пропущенных.
Я буквально вылетела из дома, на ходу натягивая куртку. Стала перезванивать по всем знакомым номерам, но они оказались недоступны. В конце концов трубку взяла Люба.
— Надь, где ты пропадаешь? — обеспокоенно спросила она и поторопила: — Через двадцать минут поезд отправляется!
— Я еду, — был мой короткий ответ.
Не успела. На железнодорожный вокзал прибыла через считанные минуты после того, как поезд уже тронулся с места.
— Ты трубку не брала, — оправдывалась Люба, виновато улыбаясь. — Они передали тебе привет.
Привет передали… сухо и обыденно. В груди будто что-то оборвалось. Всего лишь несколько минут отделяли меня от любимого человека. Вот и все… Я упустила свой единственный шанс. И сегодня все мои надежды и мечты уехали гастролировать дальше, не вспомнив обо мне на сцене другого города…
Парни толпой завалились в небольшое двухместное купе. Там и без них негде было развернуться, а в их обществе Леонид и вовсе оказался зажат со всех сторон.
— Лень, а ты ведь нравишься этой девочке… — начал за всех Леха.
— Обыкновенная фанатка, ничего особенного, — отмахнулся солист, пытаясь не обращать внимания на друзей, и всем своим видом показывал нежелание дальнейшего разговора. Его больше интересовал меняющийся за окном поезда зимний пейзаж. Он вообще любил смотреть в окно во время поездок — это здорово отвлекало от тревожных мыслей.
— Ничего особенного, да. Вот только и она тебе понравилась, — и тон Шустика такой довольный, как у профессиональной свахи-заговорщицы, и это его уверенное «понравилась» и вовсе выбивало из колеи.
— Глупости, — Леонид старался не думать о девочке. Он даже имени ее не запомнил, а завтра и вовсе о ней забудет.
— А вот и не глупости, — покачал рыжей макушкой Валик. — Ты ни на кого не смотришь и ни с кем не разговариваешь, — и серьезно так посмотрел на него, Леонида, что свести этот ставший тягостным разговор на ноль не получилось. — Сколько раз ты посмотрел на Надю? И даже парой слов с ней обмолвился. Впервые за долгое время, заметь.
Леонид заметил. Он очень хорошо заметил эту маленькую, стеснительную девочку. Заметил так, что в ее присутствии у него появлялось некое волнение пополам с тревожностью и беспокойством. И не то чтобы девочка блистала красотой или же непревзойденным талантом, нет. Обыкновенная, он бы даже сказал — серая. Никакая. Все девушки, которых он знает, женственны и сексуальны, даже чужие. А эта… как ее там зовут? Надя? Надя, да… Угловатая, невыразительная. Скучная. Этой девочке нужно с такими, как она, малышами, в песочнице куличи лепить, а она к взрослому мужику клеилась. Ее слабые попытки казаться взрослой Леонид раскусил на раз-два, и будь на ее месте девушка постарше, он бы без сомнения провел с ней пару-тройку часиков в гостиничном номере. А тут педофилом себя почувствовал, когда ответное желание к ней ощутил. В телефоне смс-ки набирал, а сам на нее поглядывал. И волосы ее длинные, и улыбка по-детски милая, и взгляд робкий. Ей идет ее имя. Надежда. Именно с надеждой она смотрела на него, ждала, что он ее позовет… куда? в номер? на гастроли? к себе домой? Черт их знает, фанаток этих… Сестра ее старшая, та понапористей, Леху вон за один вечер окрутила. Хотя Бахтин и не особо-то сопротивлялся. А вот младшая так и не решилась даже заговорить. Молодец, девочка. Иначе бы в ответ нарвалась на грубость, на которую Леонид уже был настроен. Уж лучше грубо указать человеку на его место, чем потом срок мотать за совращение малолетних. Серега вон женился так, не имея другого выхода. Кто знает, что у нее на уме…?