Меня ломало, как наркомана, лишенного дозы, хотелось рыдать от одиночества, и я никак не могла понять, почему ощущала себя такой неприкаянной в доме, где живут мои родные люди. Люди, умеющие удивлять.
— Надюх, я беременна, — огорошила меня прямо в лоб Любаша в очередной попытке вытащить меня из продолжительной депрессии.
Я попыталась абстрагироваться от собственных проблем и, искренне обрадовавшись за сестру, тут же принялась поздравлять ее.
— Как отреагировал Денис? — само собой разумеющийся вопрос потерпел неожиданное фиаско.
— А при чем здесь Денис? — невинно удивилась Люба, сделав вид, что все в порядке: — Отец моего будущего ребенка не он.
Меня будто обухом по голове ударили. Я мысленно взмолилась, чтобы моя догадка не подтвердилась. Неужели та единственная ночь с Лешей Бахтиным оставила вот такой памятный след в жизни моей сестры? Измена, пусть и с кумиром миллионов, всегда остается изменой. И эта беременность — прямое тому подтверждение.
— Да, — подтвердила Любаша мои опасения. — Я беременна от рок-звезды. Твоего, между прочим, кумира.
Ну, допустим, бас-гитарист «Внедорожника» моим кумиром не был, в отличие от фронтмена, но настрой Любы развеял мою растерянность.
— И что ты будешь делать?
— Как что…? — изумленно подняла бровь сестра, будто услышала чистейшую глупость. — Рожать!
— А… — продолжить свой вопрос мне не позволили. Люба уверенно заявила:
— А Алексею об этом знать не обязательно. Сама воспитаю.
Я подумала о будущем своего еще нерожденного племянника, и оно, увы, не казалось мне радужным. Да, его будет любить вся наша большая семья, но любому ребенку нужен отец. Сестра же так не считала и, оповестив родителей о своем положении, твёрдо заявила, что готова стать матерью-одиночкой. Мама с папой, скрепя сердце, ее в этом поддержали.
— Леонид Александрович, вы вернулись! — Леню с порога встречала Варюша, которая уже давно стала полноправным членом его семьи. — Знаете, Темочка научился говорить слово «папа».
Леня кивнул няне и заглянул в комнату сына. Мальчик стоял у окна и рассматривал пейзаж за прозрачным стеклом. На отца он не обратил ровным счетом никакого внимания, даже не обернулся в его сторону.
— Темочка по вам очень скучал, — суетилась вокруг Варюша.
Филатов глубоко вдохнул и поборол наворачивающиеся слезы. Сильный, уверенный в себе музыкант, собирающий на своих концертах стадионы, вдруг задрожал, нерешительно подошел к ребенку и опустился перед ним на колени. Обнял крепко, сильно, чувствуя непомерную вину перед ним.
Артем сжался в его руках, будто прикрываясь, и вдруг посмотрел на отца яркими синими глазками. Он будто пытался вспомнить что-то, пыжился, и все же смог выдавить из себя по слогам хриплое:
— Па-па…
У Филатова сердце в груди сжалось, сморщилось, словно лишенный воды и света цветок, и мужчина подумал: если уж его безнадежный сын смог научиться говорить — пусть с трудом, пусть с опозданием, но он смог! — то и он сам может научиться чувствовать…? Заново, как в первый раз…
День моего совершеннолетия отмечать не хотелось. Вот если бы Филатов был в зоне моей досягаемости, то я бы, без сомнения, закатила громкий праздник, помпезно отметив этот день в календаре красным, когда все ранее запрещённое стало разрешено. А без Леонида мамины приготовления и ожидание гостей с самого утра казались мне пиром во время чумы. Ненужные слова поздравлений и пожеланий любви и счастья в этот день звучали как издевка.
К тому же после длительного перерыва в учебе мне кровь из носу необходимо было догнать пропущенный материал и направить все силы на написание курсовой работы. В колледже на все вопросы о моих пропусках отвечала однозначно — болела. Я ведь действительно болела, ведь иначе, как болезнью, мою любовь к Филатову назвать нельзя. Моя неизлечимая болезнь, и я хочу снова умирать в его руках.
— Надь, я хочу с тобой поговорить, — подошел ко мне после лекции Андрей.
— Давай не сейчас?
Я складывала конспекты в сумку и даже не смотрела на однокурсника, всем своим видом показывая нежелание разговора. Этому трюку я научилась у Лени, полностью скопировав и его напряженную позу, и резкие интонации в голосе. Вместо ответа однокурсник положил передо мной на парту плюшевого медвежонка-тедди, серого такого, невзрачного. Прямо как я. Верная ассоциация.