Срочный сбор, 9 утра, кафе «У Фрэнка». Целую.
«Слава тебе господи! В конце – “целую”!»
Я тут же отстукиваю ответ:
Если я вылезу в такую несусветную рань из кровати, ты простишь мой ляп с контрактом? Целую.
Я нетерпеливо постукиваю по экрану, считая миллисекунды до ответа. Приходит целых два сообщения!
Нет, кофе тебе куплю. Целую. Хотя, может, и плюну в чашку. Ничего не обещаю.
Кейти врывается в наш чат в своём бесподобном стиле:
Вы разбудили меня, черти лысые!
Прикусив губу, я торопливо печатаю: «Когда я тебя предала?» Заношу палец над кнопкой «Отправить» и замираю. Страшно начинать этот разговор, расковыривать засохшую рану. Стоит только начать, и на поверхность выплеснется нечто ужасное. В этом нет ни малейших сомнений. И я стираю последнее сообщение, не отправив. Чувствую себя при этом странно уязвимой.
Натянув джинсы, подкрашиваю губы любимой алой помадой – пусть этот цвет разбудит во мне дремлющего воина. Ничего не получается, воин спит, и я крадусь вниз по лестнице. Даже в ванну не захожу, чтобы не будить родителей. Семейных бесед на рассвете я просто не вынесу. Хватаю сумку, даже не заглянув на кухню выпить сока, и спешу к двери. Когда я уже надеваю туфли, на верхней ступеньке лестницы появляется мама в шёлковом кимоно.
«Вот чёрт!»
– Куда это ты так рано? – спрашивает она.
– Мы завтракаем втроём, с Виолой и Кейти.
Я вожусь с туфлями на каблуках – модель очень простая, ни шнурков, ни пряжек – просто тяну время.
Мама спускается на пару ступенек, показывая из-под кимоно ногти с педикюром.
– Я думала, вы с девочками раньше одиннадцати утра в кафе не встречаетесь.
Растянув губы в притворной улыбке, я честно смотрю маме в глаза.
– Мы тренируемся вставать пораньше. Скоро в университет. Нельзя же вечно спать допоздна.
– Из всей косметики – только алая помада? – замечает мама.
Я только недовольно ворчу в ответ.
– Сделать тебе капучино? – вдруг спрашивает мама. – Я могу включить кофеварку.
«Очень странно. Мама редко сама варит кофе. Может, обнаружила в баке для грязного белья лавандовое платье?»
Честно говоря, я надеялась, что так и случится. Очень хочется сказать: «Да», подождать, пока мама сварит мне кофе и окружит заботой, но после вчерашней стычки с Виолой и обвинения в предательстве, я решила явиться на встречу с подругами вовремя, для разнообразия.
– Спасибо, мам, в другой раз. Я выпью кофе с девочками.
Пожав плечами, мама возвращается в спальню, не удостоив меня на прощание даже коротким: «Пока».
В кафе «У Фрэнка» я влетаю ровно в девять. Мы часто встречаемся здесь, прежде чем подняться в палату к Нейту. Собираемся с силами и накачиваемся кофе. Сегодня Виола заказывает напитки. Даже издалека заметно, как она напряжена. Наверное, успела проглотить не одну чашку крепкого кофе. У неё на шее цепочка с половинкой сердца – значит, Ви меня простила.
Я останавливаюсь с ней рядом, не решаясь коснуться плечом, как сделала бы ещё вчера.
– Привет, – говорю я.
– Привет, – с улыбкой отвечает Ви.
Она явно толком не причесалась, выходя из дома, да и душ тоже не принимала и всё же выглядит на редкость жизнерадостно. Давненько я её такой не видела. Хочется обнять Ви покрепче, но я всё ещё боюсь, что она меня оттолкнёт.
– Прости меня, – виновато качаю я головой. – Мне надо было давно рассказать тебе о контракте. Просто ты так беспокоилась о Нейте, думала только о нём. – Я опускаю глаза, рассматривая пол в кафе, вдруг явственно представив себе Нейта на больничной кровати. – Мы все думали о нём.
– Да. И ты меня прости. Ты бы никогда не написала третью книгу без меня, я знаю. Просто… ужасно разозлилась.
– Да уж, – криво усмехаюсь я. – Твоей ярости позавидовал бы Халк.
Виола забавно рычит, изображая Халка, и я прыскаю со смеху. Сегодня ничто в ней не напоминает кошмарную Кэрри, скорее она похожа на сердитого попугая. Тянет спросить о предательстве, но не хочется будить зверя.
– Что такого важного ты хотела нам рассказать? – спрашиваю я, как только мы устраиваемся с чашками кофе за угловым столиком.
Виола сидит напротив, выпрямив спину, и сосредоточенно хмурится. Ей очень хочется мне что-то сказать, однако она сдерживается, молча помешивая капучино деревянной палочкой. Густая молочная шапка окрашивается коричневыми полосками – крошки корицы превращаются в тонкие дорожки.
– Давай дождёмся Кейти.
– Ой, не будь занудой! Ты же знаешь, как я ненавижу сюрпризы.