Потом мы поговорили о нашей свадьбе. Лора не уступала ни в одной мелочи. Я стал повышать голос – получилась размолвка.
Лора желала, чтобы уведомления о бракосочетании содержали все освященные традицией глупости. Собиралась пригласить целую ораву своих родичей и вдобавок решила, что мы сделаем заказ на свадебные покупки, куда войдет всякая посуда, некоему торговцу, слывущему престижным и дорогим, потому что он снабжал семь поколений ее рода. Моя печаль перешла в раздражение. А еще она хотела, чтобы я был одет во фрак, точно факельщик похоронного бюро; мое раздражение сменилось злостью.
Я понимал важность нашего спора. Уступить означало бы навеки отказаться от права самому распоряжаться своей жизнью. Моя сговорчивость побуждала бы Лору укрепить свое главенство в нашей совместной жизни. И тогда мне пришлось бы принять пошлые покрывала, которые ее мать обязательно нам всучит, и многие вещи похуже, и я уперся на своем.
Перед тем как лечь в постель, Лора шумно помочилась, не прикрывая дверь уборной, смежной с нашей комнатой, а потом без всякого стеснения громко пукнула. С тех пор как мы назначили срок свадьбы, она все меньше следила за собой. Случалось ей и рыгать при мне под тем предлогом, что, дескать, «вредно сдерживать желудочные газы».
В постели мне не понадобилось думать о поезде, чтобы не прикасаться к Лоре. Все, что связано со словом «супружество», вдруг стало вызывать у меня отвращение. От мысли о том, что мне придется делить ложе с Лорой по крайней мере полвека, меня мороз продирал по коже.
Мое невинное приключение с Фанфан сделало для меня невыносимой распущенность, которую я до той поры терпел. Мне показалось нелепым хранить верность Лоре и сдерживать порывы, пробуждаемые Фанфан, только для того, чтобы порвать с нравами Вердело. Разве вчера ночью я не одержал победу над своими плотскими аппетитами с помощью одной только воли? Не понадобился мне ни образ Лоры, ни воспоминание о связи с ней.
Но хватит ли у меня смелости отделаться от Лоры? Этот вопрос не давал мне покоя. Мучила мысль о том, что я пойду по стопам родителей, а ведь я стремился уйти от злого рока, похоже тяготеющего над нынешними влюбленными.
Лора прильнула ко мне. Каким жалким показалось мне ее прикосновение по сравнению с тем, что я мог бы испытать вчера ночью, если бы ощутил всем телом нежную бархатистую кожу Фанфан!
Так что же мне делать: сразу бросить Лору или сделать передышку в развитии наших отношений?
Терзаясь этим вопросом, я предательским образом заснул.
Назавтра утром на лестничной площадке я столкнулся носом к носу со светловолосым мужчиной, который вышел из квартиры моей матери.
Я не раз встречал его у нее на обедах. Мать представила мне его как «друга». Я заметил, как настойчиво он смотрел на нее. В какой-то мере его оправдывало положение репортера, обязанного интересоваться всем на свете; «Мне платят за то, чтобы я во все совал свой нос», – сказал он однажды. Ему было сорок с небольшим, лицо его было отмечено критической сдержанностью, исчезавшей при порывах необыкновенного воодушевления.
Увидев меня, он немало смутился, словно застыл. Я ответил на его приветствие, как будто я ему чем-то обязан. Мы вместе вошли в лифт.
Промолчали до первого этажа.
Пока спускались, мои намерения относительно Лоры сменились на противоположные. Острое напоминание о Вердело пробрало меня до мозга костей. Мир для меня еще раз содрогнулся, и я снова стал мечтать о незыблемом супружеском союзе. Простил Лоре ее принадлежность клану Шантебиз, простил фирму, выпускающую водоподогреватели, домашнюю тиранию и скопление газов в кишечнике.
Когда лифт остановился, я в душе согласился с тем, чтобы Лора составляла смехотворные уведомления и пригласила на свадьбу все ветви и листья своего родословного древа.
В конце концов, Лора была очаровательна, и не она одна была виновна в вырождении нашей любви. Иными вечерами и мне случалось вести себя, как если бы я был уже ее мужем. Я не давал себе труда понять, что она говорит, забывал вносить чувства в нашу повседневность.
Меж тем я всеми силами души хотел создать возвышенную и вечную идиллию. Желал остаться Очаровательным Принцем для своей избранницы до того часа, когда меня унесет смерть.
Мне оставалось лишь держаться на безопасном расстоянии от Фанфан, чтобы у нее сохранился образ идеального возлюбленного, каким я хотел стать. Мне необходимо было, чтобы девушка считала меня всегда способным соблазнить ее.