Глава XI,
в которой Бравый Вояка встречается с господином Д'Аржансоном
Бравый Вояка всю ночь без передышки — а она показалась старому учителю фехтования ох, какой долгой! — носился на коне по улицам, где, как он предполагал, мог проехать шевалье де Люрбек. Он разжился фонарем и выглядывал в пыли истоптанных дорог следы, похожие на следы разбойника. Но следы множества копыт смешивались так, что этот клубок невозможно было распутать, и, когда заря уже осветила крыши на Меложском холме, он вынужден был вернуться в Париж без сил, вымокший, разбитый и измученный, как и его лошадь.
Он рассказал в нескольких словах госпоже Фавар обо всех приключениях и событиях этой трагической ночи и рухнул на постель, как был, в одежде. Проспав часа три глубоким сном, он вскочил и снова пустился в путь. Охотничий инстинкт направил его к дому, где жил Люрбек, подсказывая, что там можно будет обнаружить хоть какие-нибудь его следы.
Дом был пуст; калитки заперты, только одна ставня, плохо закрепленная, качалась под ветром и билась о стену дома. Слуги, как казалось, отсутствовали, и никто не высовывал носа из-за тщательно закрытой решетки. Постояв некоторое время на месте, Бравый Вояка, расстроенный неудачей, уже собрался было сделать попытку проникнуть в дом, но в это время в конце улицы увидел человека, шедшего к дому торопливым шагом. Ветеран прижался к стене, найдя какую-то нишу, и стал наблюдать за действиями неизвестного субъекта, который остановился перед дверью, постучал в нее молотком и явно стал злиться, что ему никто не открывает.
На его лицо упал луч света, и старый солдат вздрогнул: человек был тот самый, который, под видом посыльного, накануне приезжал за Переттой и увез ее с помощью фальшивого письма! Теперь он уже не был в ливрее посыльного — она была нужна только, чтобы усыпить подозрения Перетты. Бравый Вояка сначала подумал, что обознался, но тут же, понаблюдав минуту, понял, что ошибки нет: бандита изобличал нос картошкой.
Судьба, после долгого невезения, кажется, поворачивалась к старику лицом.
А сообщник Люрбека, совсем обозлившись на то, что в доме нет ни души, собрался уже отправляться восвояси, но на него вдруг, как камень с неба, свалился старый солдат и закричал:
— А, вот ты где, мой миленький! Пошли-ка со мной вместе в полицейский участок!
Бандит, захваченный врасплох и чувствуя очень крепкую хватку учителя фехтования, пытался отбиться и выворачивался изо всех сил. Но сопротивление было невозможно. Бравый Вояка твердо решил, что не выпустит его, и держал бандита железной рукой. В соседних домах уже стали открываться окна, из них выглядывали кумушки, мальчишки столпились вокруг борющихся, сбежавшись со всех сторон.
Наконец, появились полицейские, не без труда разняли дерущихся, и неизвестный, пытаясь оправить на себе платье, разодранное в драке, стал жалобно кричать:
— Господа полицейские, на меня подло напал этот тип, которого я совершенно не знаю. Я даже ему ни слова не сказал. Чего ему надо?
Но старый ветеран прервал его нытье и сказал твердо и убежденно:
— Господа полицейские, я обращаюсь к вашей помощи и прошу вас арестовать этого человека. Я обвиняю его в похищении молодой девушки!
— Он врет, господа! — завопил ложный посыльный. — Я его в глаза никогда не видел! Он свалился на меня, как снег на голову!
Полицейские стояли в нерешительности, тем более, что любопытные, собравшиеся вокруг, ничего не зная о причинах, толкнувших старого солдата на нападение, готовы были, скорее, стать на сторону его противника. Но управляющий госпожи Фавар, не обращая внимания на настроение толпы, снова начал говорить, и так веско, что они сразу умолкли.
— Я беру на себя ответственность за арест и требую, чтобы этого человека отвели к главному лейтенанту полиции и допросили по поводу убийства первой камеристки госпожи де Помпадур!
Провидение, продиктовавшее эту фразу управляющему госпожи Фавар, вдохновило его необыкновенно кстати. Лица полицейских мгновенно изменили выражение, и под аплодисменты толпы, тоже разом поменявшей свое отношение на обратное, они схватили неизвестного за шиворот, а старого солдата чрезвычайно вежливо попросили проследовать с ними вместе в Гран-Шатле, где находилось управление господина Д'Аржансона.
Лейтенант полиции, действительно, накануне сразу после убийства госпожи Ван-Штейнберг, приказал начальникам всех полицейских участков Парижа и провинции особенно бдительно следить за теми, кто мог вызвать подозрение, как имеющие отношение к этому преступлению, и теперь полицейские радостно ухватились за возможность получить хоть какую-нибудь путеводную нить в темном и непонятном деле. Полицейские реквизировали первую же карету, попавшуюся им на пути, и через четверть часа они, вместе с арестованным, оказались перед воротами тюрьмы, той самой, в которую был заключен незадачливый Фавар.
Господин Д'Аржансон, тоже проведший не только бессонную, но и очень беспокойную ночь, тем не менее, появился в своем кабинете очень рано.
Работая с помощью одетого с ног до головы в черное секретаря, который перебирал объемистую почту, он непрестанно думал о странной и непонятной драме, увиденной им накануне в Версале.
Причастность Люрбека к драме была для него очевидна, так как он уже знал о том, что шевалье появился в Париже, а потом внезапно исчез, причем его исчезновение совпало по времени с гибелью камеристки Помпадур. Однако в данном случае надо было действовать с особой осторожностью. Разве Люрбек не был в особо близких отношениях с королем? Малейшая неточность или ошибка в расследовании могли обернуться против того, кто ее допустил. Поэтому лейтенант полиции, однажды уже рискнувший своим положением в деле о покушении в Шуази, мог бы легко утратить его полностью, если бы отважился слишком рано обвинить столь высокую персону, в чьей виновности он был совершенно убежден, но пока не мог ее доказать со всей неопровержимостью.
Секретарь уже вскрывал последний конверт, когда Д'Аржансон спросил:
— Вы хорошо объяснили всем постам и жандармерии, чтобы мне немедленно сообщили о любом случае, когда появится что-нибудь новое, имеющее хоть какое-то отношение к убийству госпожи Ван-Штейнберг?
— Да, ваше превосходительство, — ответил секретарь, — я сам отправил вестовых всюду, куда нужно, и посланцы уехали верхом, везя с собой точные и строгие приказы всем начальникам полиции в провинции.
Но тут появился судебный исполнитель и, наклонившись к самому уху лейтенанта полиции, прошептал ему:
— Господин лейтенант, двое полицейских арестовали одного типа, который, по словам управляющего театра, по имени Бравый Вояка, является сообщником убийцы первой камеристки госпожи маркизы де Помпадур. Задержанный находится внизу и господин Бравый Вояка также.
— Немедленно обоих сюда! — воскликнул господин Д'Аржансон, весьма заинтересовавшись.
Фальшивый посыльный под охраной двух полицейских появился тотчас же, сопровождаемый старым солдатом, который имел такой довольный вид, словно поймал большого хищного зверя.
Арестованный, увидев грозное помещение полиции, почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Ледяное величие самого места, люди в черном, пристально и сурово на него глядевшие, навели на него ужас, и только распятие на стене, — единственное, что светлым пятном выделялось на фоне этого мрака, чуть-чуть рассеивало мрачный фон.
Лейтенант полиции пристально посмотрел на Бравого Вояку. Его открытая физиономия, манера держаться, одновременно энергичная и почтительная, свойственная старым солдатам, сразу произвели на него вполне благоприятное впечатление.
«Вот, наконец, — подумал он, — свидетель, который, по-видимому, хочет и готов искренне сказать все, что он знает и думает. Уверен, что он выведет меня на правильный путь!»
И он с благожелательным видом обратился к солдату. А Бравый Вояка был не из тех, кто лезет за словом в карман. Он начал сам: