Пламя побежало по занавескам; стекла со звоном вылетели; горький черный дым заполнил помещение. Солдаты снаружи заметили огонь в окнах и закричали:
— Пожар!
Во тьме ночи раздался тревожный звук трубы. Поспешно была организована борьба с огнем. Раздались команды, ведра с водой по цепочке стали доставляться к горящему зданию, головни зашипели под струями воды; но сильный ветер раздувал огонь, и он стал уже грозить всему кварталу.
Одним из первых к горящему зданию прибежал Фанфан. Он увидел страшные языки пламени, вырывавшиеся из окон здания, и спросил:
— Есть там кто-нибудь?
— Офицер-шифровальщик, — ответил один из комендантов, показав ему человеческую тень, метавшуюся в дыму.
— Кто это?
— Маркиз Д'Орильи!
Тут, отбросив старые счеты, мгновенно забыв, что лейтенант хотел его смерти, Фанфан думал только об одном: в огне человек, который сейчас заживо сгорит. Он бросился к пылающему зданию. Его пытались задержать, но он раскидал всех, одним прыжком взлетел по лестнице крыльца и бросился сквозь падающие балки прямо в огонь.
А внутри охваченного пожаром шифровального зала Д'Орильи пришел в себя и тут же понял, что положение его безнадежно. Из последних сил он попытался отворить дверь, но она не поддалась, а офицер задохнулся в горьком дыму и, ослабев от потери крови, упал на пол снова. В последние секунды он еще сделал попытку поползти по полу, но уже не мог двигаться. Тут в его гаснущем сознании мелькнула фигура человека, который выломал дверь и шел к нему. Он успел еще понять, что это был тот, кого он толкнул на казнь — Фанфан-Тюльпан!
Не теряя ни секунды, первый кавалер Франции поднял лейтенанта, взвалил его на спину, налетел на уже начавшее гореть кресло и, ловко увернувшись от валившегося с потолка прямо ему на голову куска штукатурки, он сумел выбраться со своей ношей наружу.
Когда он появился на крыльце с телом Д'Орильи, солдаты встретили его восторженными криками. Волосы его были опалены, лицо обожжено, разодранный и обгоревший дымящийся мундир превратился в лохмотья — он был похож на героя из древней легенды, и казалось, что он вырос вдвое.
Бравый Вояка видел все это и не мог удержаться, глядя на героическое поведение своего любимца, от того, чтобы не закричать во весь голос:
— Да здравствует Фанфан-Георгин!
Ему дружно ответили восторженные клики солдат.
Фанфан положил бедного Д'Орильи на траву, в круг, освещенный горящими факелами. Свежий ночной воздух оживил пострадавшего офицера. Он на минуту пришел в сознание и, перед тем, как впасть в кому, еще раз успел разглядеть лицо своего спасителя: несмотря на страшную боль в черепе, он нашел в себе силы улыбнуться… Появились носилки. Раненого уложили и унесли в госпиталь, расположенный неподалеку.
Пожар тем временем начал утихать. Струи воды залили обгоревшие снаружи стены, — пожарный полк помог солдатам справиться с бедствием. Врачи сгрудились вокруг Д'Орильи. Вскоре последние языки пламени погасли, и крики петухов возвестили зарю селениям, которых пожар не успел коснуться.
Глава ХШ
СПЕКТАКЛЬ НА ПОЛЕ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
В семи лье от деревни Фонтенуа раскинул свои украшенные гербами палатки генеральный штаб герцога Камберлендского, главнокомандующего английской армии; выше всех развевался штандарт его величества короля Британии.
Генеральное развертывание военных сил создавало во вражеском лагере атмосферу воинственного возбуждения. Подкрепления, прибывшие из Англии в то самое утро, отправились на свои позиции под звуки маршей. Полк шотландских горцев, одетых в килты, с голыми коленями, с шапочками, лихо надвинутыми на одно ухо, прошел по равнине под гудение волынок. Орудия большого калибра катились к линии фронта с оглушительным грохотом. Эскадрон гусар из Кента в сине-красной форме ехал рысью вдоль небольшого канала, и искры от блестящих копий освещали бегущими бликами листву высоких старых тополей. Короткие и резкие команды звонко раздавались в утреннем воздухе. Отряд артиллеристов, несших каждый по два ядра, похожих на шары для игры в кегли, поспешно направлялся к местам расположения батарей, и солдаты шли под старую заунывную песню галлов, грустную, как жалоба. Несущие донесения вестовые скакали галопом. Четверо рослых солдат вели под конвоем крестьянина, возможно, шпиона, подталкивая его ударами кулаков к ограде лагеря, сооруженной из мешков с землей и ящиков, набитых песком; бульдог с окровавленной пастью преследовал целую стаю кур, которые норовили укрыться в пустом сарае.
Англичане торопились. Они знали, что против них стоят готовые к бою когорты маршала Саксонского, и это лишало их спокойствия. Отрывочные сведения, которые удавалось получать главнокомандующему, не давали точного представления о намерениях противника. Довольно значительное опоздание с доставкой провианта не прибавляло благополучия ситуации. Поэтому герцог Камберлендский готов был отдать все свое герцогство за точную информацию относительно ближайших по времени перемещений опасного противника.
В то утро он был занят работой над военными картами, расстеленными на столе; ему помогали двое полковников. Он нервничал и бушевал, перемежая приказы и решения с ужасными ругательствами.
Двое офицеров, обмирая от страха, с трепетом смотрели, как багровеют щеки их начальника, — что обозначало растущий гнев. Благородный лорд уже успел сломать две трости, когда гигантского роста улан, приподняв бархатную портьеру, закрывавшую вход в палатку главнокомандующего, появился и, стукнув каблуками, умолк.
— Какого черта вам надо? — яростно закричал герцог. — Я же приказал меня не. беспокоить!
— Я надеюсь, сэр, что меня простят, — сказал солдат, — сэр шевалье Люрбек просит возможно скорее принять его.
На лице герцога появилось облегчение. Люрбека считали одним из самых умных агентов-информаторов в секретной службе его Величества Британского короля. Уже довольно долгое время он не подавал признаков жизни. Наверняка, у него есть важные новости. Смягчившийся генерал уже вежливо попросил своих помощников удалиться, потом сказал вестовому:
— Пригласите джентльмена немедленно ко мне!
Появился Люрбек, покрытый пылью с ног до головы. Ему пришлось сделать основательный крюк, чтобы обогнуть французские аванпосты, и он заблудился в пути на темных дорогах. Он даже чуть не упал в глубокий ров, но путеводная звезда, светящая негодяям, уберегла его, и он приехал, несколько осунувшись, но живой и здоровый, чтобы завершить свое черное дело.
Камберленд пригласил его сесть.
— Монсеньер, — сказал шевалье, — прошу прощения, что не появился раньше, но посланцы, которых вы ко мне направляли месяц назад, наверняка сообщили вам о причинах, по которым мое присутствие в Париже было абсолютно необходимо.
— Да! — коротко ответил герцог.
— Мне нужно было довести до конца один план, который должен был обеспечить мне доступ к важным документам, — продолжал Люрбек. — Необходимость заставила меня неотступно следить за действиями и поведением одного офицера генерального штаба, находящегося при маршале Саксонском.
Тут в глазах англичанина занялся огонь интереса.
— Благодаря разным обстоятельствам, — говорить о них слишком долго, — я смог получить некоторые документы и несколько планов наступления. Вот они. Но, кроме этого, — черт возьми! — мне пришлось поджечь замок Фонтенуа, где князь Саксонский разместил свой генеральный штаб.
Не прерывая доклада, Люрбек протянул герцогу депеши и донесения, которые он украл у Д'Орильи. Герцог разразился довольным хохотом, схватил бумаги и принялся их лихорадочно изучать. Одна из них привлекла его особое внимание: это было точное воспроизведение плана военных действий, на такой же карте, как та, что лежала перед ним на столе.