ождество обещало стать самым лучшим из всех, что у нее когда-либо были! Покинув подземелья после урока зелий, Асмодея наткнулась на большую ель, перегораживающую им коридор. По паре огромных ног, торчащих из-под неё, и громкому пыхтению она поняла, что за елью был Хагрид. Уизли был тут как тут. — Эй, здоровяк, тебе помочь? — спросил Рон, просунув голову сквозь ветки. — Не, всё в порядке. Спасибо... — Не затруднит ли вас всех убраться с дороги? — послышался сзади холодный протяжный голос Малфоя, который яростно тёр замерзшие руки. — Уизли, ты что, пытаешься подзаработать немного денег? Или надеешься стать егерем, когда покинешь Хогвартс? Я полагаю — лачуга Хагрида, должно быть, выглядит настоящим дворцом по сравнению с тем, к чему привыкла твоя семья. Рон бросился на Малфоя как раз в тот момент, когда по лестнице поднялся Снейп. — УИЗЛИ! — Рон отпустил мантию Малфоя, как только услышал крик профессора. — Его спровоцировали, профессор Снейп. — сказал Хагрид, большое заросшее лицо которого показалось из-за ели. — Малфой оскорблял его семью. — Пусть и так, но драки против правил Хогвартса, Хагрид! — сказал Снейп бархатным голосом. — Пять баллов с Гриффиндора, Уизли, и будь благодарен, что не больше. Ну-ка, все разошлись! Малфой обошел ель, а Крэбб и Гойл просто продрались через дерево, расшвыривая повсюду иголки и ухмыляясь. — Я до него доберусь, — сказал Рон, скрепя зубами вслед Малфою. — скоро доберусь… Асмодея не стала заморачиваться по поводу этой угрозы и тоже прошла мимо. Девочка направлялась в Большой зал, где скоро должен был начаться обед. Хагрид, как оказалось, тоже топал в ту сторону. Профессор МакГонагалл и профессор Флитвик занимались рождественскими украшениями, когда великан подошел к ним. — А, Хагрид, последняя ель... поставь её в дальнем углу, хорошо? Зал к слову, выглядел просто восхитительно! Повсюду на стенах были развешаны гирлянды остролиста и омелы, и, по крайней мере, двенадцать елей возвышались по всему залу, одни искрились крошечными сосульками, другие блистали сотнями свечей. Откинув свою ношу в сторону, Хагрид заметил Асмодею, которая чуть ли не с открытым ртом смотрела на украшения зала. — Сколько дней у вас осталось до зимних каникул? — спросил Хагрид глядя на девочку. — Всего один! — сказала Асмодея повернувшись к великану. — Асмодея Поттер... значится! — Хагрид улыбался сквозь свою бороду. — А вы, Рубеус Хагрид. — девочка тоже улыбнулась. — Я ведь... знавал твоих родителей! — великан внезапно достал платок и высморкался. — Что-то я совсем раскис. — Вы тоже знали моих родителей? — Асмодея была поражена. — Конечно! У меня и колдографии их где-то завалялись! — Хагрид снова высморкался. — Хорошие были люди, добрые... — Спасибо... — девочка слегка поникла. Но все же, приятно было осознавать, что о её родителях хорошо отзываются. — Ты это... не расстраивайся почем зря. Я постараюсь найти колдографии и принесу их тебе. Чтобы... хоть какая-то память... — лесничий спрятал платок, и кивнув Асмодее, направился к выходу. — Поттер, это на тебя не похоже! — сзади послышался голос Уизли. — Ты вела разговор с полу-великаном, они ведь для вас, слизеринцев, хуже грязнокровок. — Нет никого хуже тебя, Уизли, сгинь, пока я тебя не отправила в больничное крыло! — Асмодея вспылила и направилась за свой стол, стараясь не обращать внимание на гневные выкрики Рона, доносившиеся вслед. Когда начались каникулы, Асмодея с Дафной, которая решила остаться с подругой, очень хорошо проводили время. Вся спальня была в их распоряжении и гостиная была пустой, так что они могли разместиться в удобных креслах у огня. Они сидели часами, угощаясь чем-нибудь, что можно было нанизать на шампур — хлебом, лепёшками, пастилой, — и строя планы по исключению Уизли, которые было забавно обсуждать, даже если бы они и не сработали. Дафна, к тому же, начала учить Асмодею волшебным шахматам. Они были в точности как маггловские, но только фигурки были живые, благодаря чему это сильно напоминало управление войсками в битве. Набор Дафны был очень редкий. Как и все остальное, чем она владела, когда-то они принадлежали кому-то из ее семьи — в данном случае, ее дедушке. Однако, своенравные шахматные фигурки совсем не были препятствием. Дафна знала их настолько хорошо, что у нее никогда не было проблем, как заставить их поступать так, как она того хотела. В Сочельник Асмодея отправилась спать, с нетерпением предвкушая завтрашнее веселье и угощение, но совсем не ожидая подарков. Однако, когда она проснулась рано утром, первым что она увидела, была небольшая куча подарков у ее кровати. — Счастливого Рождества, — сонным голосом сказала Дафна, пока Асмодея выкарабкивалась из кровати и натягивала свой халат. — И тебе, — сказала Асмодея. — Только посмотри! Я получила подарки! — А чего ты ожидала? — удивленно проговорила Дафна, поворачиваясь к собственной куче подарков, которая была намного больше, чем у подруги. Асмодея подняла верхний свёрток. Он был завернут в толстую коричневую бумагу с корявой подписью «Асмодее, от Хагрида». Внутри был Альбом с колдографиями.. — Это же... мои родители! — Асмодея узнала в женщине свою мать. У нее были такие же зеленые глаза. От отца ей достались черные непослушные волосы. Благо зрение у нее было отличное, чего опять же, нельзя было сказать про отца. Улыбнувшись, девочка отложила альбом. — Хагрид... но тогда, кто же прислал эти? — Думаю, что знаю от кого вот этот! — сказала Дафна, немного покраснев и показывая на очень мешковатый свёрток. — От моей мамы. Я сказала ей, что ты не ждешь никаких подарков, и она... ооо! — выдохнула девочка. — Она прислала тебе повседневную мантию! Мантия была идеально сшита и как раз на Асмодею. Остался только один свёрток. Асмодея подняла его и пощупала. Он был очень лёгким. Девочка развернула его и что-то текучее, серебристо-серое соскользнуло на пол, сложившись мерцающими складками у её ног. Дафна ахнула: — Я слышала о них, — сказала она приглушенным голосом. — Если это то, о чём я думаю, то они по-настоящему редкие и очень ценные. — Что это? — Асмодея подобрала сверкающую, серебристую ткань с пола. Она была странной на ощупь, как будто в материю была вплетена вода. — Это мантия-невидимка! — с благоговением сказала Дафна. — Я просто уверена, что это она... Попробуй надеть её. Асмодея накинула мантию на плечи и Дафна издала радостный вопль, после чего, захлопала в ладоши. — Это она! Посмотри вниз! Асмодея посмотрела на свои ноги, но они пропали. Девочка тут же бросилась к зеркалу. Она видела своё отражение, но только ее голова висела в воздухе, тело же было полностью невидимо. Стоило ей натянуть мантию на голову, как отражение исчезло полностью. — Здесь записка! — внезапно сказала Дафна. — Из мантии выпала записка. Асмодея стянула с себя мантию и схватила клочок свитка. Узким витым почерком, который она никогда раньше не видела, были написаны следующие слова: "Эта мантия принадлежала твоему отцу, и по стечению обстоятельств, оказалась у меня. Пришла пора, вернуть её тебе. Используй её с умом!" Подписи не было. Асмодея пристально посмотрела на записку. Дафна восхищалась мантией. — Просто потрясающая вещь! Многие волшебники что угодно бы отдали ради такой! — сказал она. — В прямом смысле, что угодно! Асми, чем дело? — Нет-нет... Ни в чем. — сказала Асмодея. Она чувствовала себя очень странно. Кто послал ей мантию? Действительно ли она принадлежал ее отцу? Такого рождественского обеда у Асмодеи в жизни не было никогда. Сотня жирных запечённых индеек; горы жареного и варёного картофеля; блюда, наполненные сосисками; супницы с зелёным горошком в масле; серебряные соусники с обильной густой подливкой и клюквенным соусом, — и уйма волшебных хлопушек, лежащих на столах через каждые несколько футов. Эти фантастические хлопушки ничем не напоминали те никудышные маггловские, которые обычно покупали Дурсли, с маленькими пластиковыми игрушками и тонкими бумажными шапочками внутри. Асмодея дёрнула волшебную хлопушку вместе с Дафной, и она не просто шумно разорвалась, — она взорвалась с грохотом пушечного выстрела и заволокла их всех облаком синего дыма, а изнутри вылетели контр-адмиральская двууголка и несколько живых белых мышей. За главным столом Дамблдор сменил свой чародейский колпак на цветастую шляпу, и весело смеялся шутке, которую ему только что зачитал профессор Флитвик. За индейкой последовал пылающий рождественский пудинг. Перси — староста гриффиндора едва не сломал зубы о серебряный сикль, спрятанный в его куске. Асмодея наблюдала, как лицо Хагрида становится все краснее и краснее, по мере того, как он требовал ещё вина, которое было только на столе преподавателей, и в конце концов он поцеловал в щёку профессора МакГонагалл, которая, к изумлению Асмодеи, захихикала и залилась румянцем, а её высокая шляпа съехала набок. Когда Асмодея, наконец, вышла из-за стола, она была нагружена уймой вещей из хлопушек, включая пачку невзрываемых, светящихся воздушных шариков и собственный новый набор фигурок для магических шахмат. Белые мыши куда-то делись и у Асмодеи было неприятное ощущение, что их судьба закончилась в качестве рождественского ужина Миссис Норрис — кошки завхоза Филча. Вместе с Дафной, Асмодея весело провела послеобеденное время в неис